Детлеф Йена - Екатерина Павловна, великая княжна

Вильгельм был честен в этом письме. Но и он, и его возлюбленная жили в традициях придворного мира XVIII столетия, от которых при всем своем желании они не могли освободиться. Вся спесивая аристократическая атмосфера Венского конгресса, несмотря на блеск многочисленных балов и приемов, напоминала средневековую тюрьму. Все сплетничали друг про друга, и если в чьем-либо супе находили волос, общественность конгресса тут же выступала с разоблачениями. Ни Вильгельм, ни Екатерина не были личностями, которые могли бы смело идти своим путем, не подвергаясь чужим оценкам. Их собственное неопределенное положение представляло собой идеальную питательную почву для всевозможных слухов и сплетен. А в политических целях всегда можно было что-нибудь и присочинить.

Во время работы конгресса Екатерина Павловна жила в Венском Хофбурге. Она находилась в замкнутом и контролируемом мире, в котором у тайной полиции были прекрасные условия для активной деятельности. Поэтому нетрудно было сфабриковать неприглядный имидж искупавшейся во всех мутных водах интриганки, использующей любые средства для достижения цели. И в русском лагере из-за своих особых отношений с императором Александром княгиня далеко не всем была по нраву. Перепады настроения и экстравагантность в поведении из частных случаев были превращены в общую характеристику. Когда, например, Екатерина отказала Вильгельму во встрече из-за того, что тот пришел не вовремя, ей тут же приписали изрядную долю властолюбия, женской спеси и раздражительности, не потрудившись хоть немного разузнать об истинных причинах ее поведения.

Особенно усердствовали австрийские политики. Они были очень рады заметить малейшие признаки разногласий между Екатериной и Вильгельмом. В декабре 1814 г. в Венском Хофбурге все еще надеялись, что княгиня сможет заставить Александра действовать в интересах Австрии. Эти надежды не сбылись. Екатерина и Вильгельм часто поступали согласно собственной воле и не всегда правильно оценивали политическую ситуацию, но Екатерину все больше и больше увлекала имперская идея барона фон Штейна. В своих записках она небрежно замечала: «Кто подсказывает нашему императору? Меттерних! А его подстрекает Каслри, но он — орудие в руках той секты, одним из самых главных и активных вождей которой является Гумбольдт; эта секта стремится к свержению всех тронов, и поскольку важнейшие среди них — австрийский и русский, он (Гумбольдт) хочет с них и начать. Меттерних неверно оценивает положение, хоть и желает лучшего. Его хотят свергнуть; это, возможно, удастся…» {156} 156 Великий князь Николай Михайлович. Переписка императора Александра I… С. 214. .

Субъективными сентенциями подобного рода Екатерина вызывала удивление у своего жениха, но в гораздо большей степени — гнев у своего брата. Александр I ценил ее мнение в личных доверительных беседах, но не терпел прямого вмешательства в государственные дела. Как-то княгиня откровенно высказала барону фон Штейну свои критические замечания в адрес Александра, а тот имел неосторожность передать ее слова российскому императору. В словах сестры император увидел опасность для своего авторитета и прореагировал на них очень бурно. Вообще, с 1812 г. отношения между Александром и Екатериной все чаще омрачались всевозможными недоразумениями. Обычно, успокоившись, император прощал сестру или же просто не обращал на ее поведение никакого внимания, предоставляя ей полную свободу действий. Он знал, что влияние Екатерины на политику было весьма незначительным. Но в венском микромире, где процветали интриги и клевета и любая неточная информация превращалась в политическую стратегию, российский император был обязан принимать меры.

Он не стал долго скрывать свое недовольство поведением сестры и ее жениха. Александр I держался с обоими так отчужденно и строго, что Екатерина Павловна, разозлившись, решила тотчас же уехать. Однако она осталась — вместе с кронпринцем и вопреки воле своей глубоко почитаемой матери. Она выжидала — и продолжала давать поводы для неприятных высказываний в свой адрес. Так, княгиня Багратион, которая бог знает откуда получала самую разнообразную информацию, вылила целый ковш грязи на Екатерину: Вильгельм, оказывается, хотел жениться на ней, а вовсе не на великой княгине, он был главный ее поклонник; теперь кронпринц весьма разочарован Россией и своей невестой, поскольку не получил желаемых территориальных приобретений на Рейне; вопрос о будущем командовании имперской армией вообще уже не подлежит обсуждению, симпатии Вильгельма все более на стороне Австрии и т. д. Как бы тяжело пришлось Екатерине Павловне, если бы рядом не было любимого Вильгельма!

Побег Наполеона с острова Эльба в марте 1815 г. положил конец всем политическим играм по заранее заготовленным сценариям. Венский конгресс гудел как потревоженный улей. До сих пор Наполеон прямо или косвенно вмешивался в каждый из брачных проектов Екатерины Павловны или по меньшей мере вносил в них коррективы своими действиями. И на этот раз его зловещая тень вновь выросла за спиной великой княгини. 10 апреля Вильгельм уехал из Вены, сопровождаемый некоторую часть пути княгиней Багратион. Екатерине принц писал нежные письма и отговаривал от мысли последовать за ним в Юго-Западную Германию. Княгиня написала королю Фридриху: мысль о том, что с Вильгельмом может что-нибудь случиться, для нее просто невыносима. После тяжких переживаний, выпавших на долю Екатерины в юности, принц дал ей надежду на счастливое будущее, ее здоровье стабилизировалось. Она послала ему в качестве талисмана свою шаль, и Вильгельм горячо благодарил ее за это. Он так хотел бы «полететь» к ней на крыльях любви и обнять от всего сердца.

В Вене Екатерину больше ничто не удерживало. В сопровождении австрийского эрцгерцога Иоганна она совершила небольшую поездку в Венгрию, к могиле сестры Александры. В июне 1815 г. княгиня прибыла в Штутгарт. Пока Вильгельм на Оберргейне выстраивал свои войска, его обергофмейстер Эрнст фон Фулль, прославившийся в Вене своими галантными приключениями, развлекал великую княгиню своей болтовней, не произведя, впрочем, на нее особого впечатления. Затем Екатерина Павловна направилась в Веймар к сестре Марии и, наконец, в Висбаден. Там она вновь начала принимать курс лечебных ванн и, видимо, совсем забыла о просьбе матери вернуться на родину.

В целом с момента своего отъезда из России княгине так и не удалось найти покой. Тяжелые переживания, связанные с освободительными войнами 1813–1814 гг. в Европе, напряженная поездка в Лондон, Венский конгресс, постоянные политические интриги и сложные личные взаимоотношения, связанные с поисками нового супруга, — все это истощало силы слабой здоровьем и склонной к психическим расстройствам женщины. Было просто удивительно, как за относительно короткое время ей удалось сделать так много. Передышка и полноценный отдых были насущно необходимы, тем более что окончательный разгром армии Наполеона под Ватерлоо в июне 1815 г. предотвратил очередную опасность. Но княгине нужно было вновь собраться с силами: Венский конгресс завершал свою работу, а священная миссия Александра в Европе не была выполнена, и брак с Вильгельмом все еще не был заключен.