Марк Лебуше - Бах

«Я принуждён жить в постоянных огорчениях, среди зависти и преследований, и посему буду принуждён с помощью Всевышнего искать своей фортуны в другом месте».

Уточнение о его доходах не может не вызвать улыбки, хотя автору письма совсем не смешно:

«Моя теперешняя служба даёт около 700 талеров, и если бывает похорон больше, чем обыкновенно, то акциденции пропорционально увеличиваются; но при здоровом воздухе таковые отпадают, так, например, я потерял в прошлом году на ординарных похоронах акциденций более 100 талеров. В Тюрингии я могу обойтись 400 талерами легче, чем здесь двойной суммой ввиду чрезвычайно дорогой жизни» [34] Цит. по: Морозов С. А. Бах. М.: Молодая гвардия, 1975. .

Кантор сожалеет о крепком здоровье жителей Лейпцига, которые, на его взгляд, могли бы умирать и почаще, и принимается мечтать о милой Тюрингии. Не забыто и его семейное положение — два брака и дети, а также доставляемые ими хлопоты. Да, пусть его друг Георг Эрдман вспомнит о нём, если подвернётся какое-нибудь местечко. Пусть заставит о себе Бога молить…

Надо полагать, никакое местечко не подвернулось или дипломат не сумел замолвить словечко за своего друга. Во всяком случае, просьба, похоже, осталась без ответа.

А что сталось с семейством Баха на фоне его профессиональных огорчений? К семейному портрету добавилось несколько штрихов. В письме Георгу Эрдману Иоганн Себастьян весьма благосклонно отзывается о музыкальных талантах своих близких, словно готовится подрядить всё своё семейное предприятие в случае, если им заинтересуется какой-нибудь государь:

«Мой старший сын теперь Studiosus Juris (студент юридического факультета), два других посещают — один первый, а другой второй класс, а старшая дочь ещё не замужем. Дети от второго брака ещё малы, старшему мальчику шесть лет. Но все они прирождённые музыканты, и я смею уверить Вас, что могу в своём семействе сформировать вокальный и инструментальный концерт, тем более что моя теперешняя жена поёт чистым сопрано, а старшая дочь ей неплохо помогает».

Не он ли изображён с тремя сыновьями на портрете дрезденского художника Бальтазара Деннера (1685–1749), написанном в начале 1730-х годов? Этого нельзя утверждать точно. Бах (?) сидит в левой части картины, а рядом с ним стоят Готфрид Генрих, которому восемь или девять лет, Иоганн Готфрид Бернгард, самое большее восемнадцати лет, и Карл Филипп Эмануэль, которому почти девятнадцать. У музыканта спокойное, слегка одутловатое лицо, напоминающее некоторыми чертами (нос, губы) Иоганна Себастьяна, в руках — виолончель. На столе — скрипка, которой касается руками младший из мальчиков, и ноты, ещё одни ноты на пюпитре. Двое других сыновей готовятся играть на флейте и скрипке. От этой сцены веет покоем и умиротворённостью, а позы, выражение лиц и положение рук создают вполне чёткое представление о «концерте», о котором говорит Бах, хотя женская половина семьи на портрете отсутствует. Остаётся вопрос: почему в руках Иоганна Себастьяна виолончель, если он больше известен как виртуоз альта? Сомнения по поводу личностей, изображённых на портрете, существуют до сих пор.

Однако семейная хроника отнюдь не всегда соответствует этой картине счастья и гармонии. Год 1730-й начался для семейства Бахов довольно плохо. Новорождённая Кристиана Бенедикта, окрещённая 1 января, скончалась четыре дня спустя. Печальное событие напомнило о том, что с течением времени и увеличением семьи груз забот тоже увеличивается. Не будем говорить о беременностях и усталости Анны Магдалены. Не будем говорить о деньгах, которые вечно нужно выбивать — за концерт или осмотр органа. Новизна в том, что необходимо заботиться о младенцах и при этом сражаться за будущее старших. Из-за двух браков Бах буквально разрывается между несколькими поколениями детей. Такова участь сводной семьи, как сказали бы мы сегодня. Даже если старшие понемногу вылетают из гнезда, нужно прилагать неимоверные усилия, чтобы их пристроить. Снова, как в годы юности, Иоганн Себастьян Бах задействует свои связи, чтобы сыновья, получив необходимое образование, могли подыскать себе службу, достойную их дарований. В сентябре 1733 года, как мы уже знаем, Вильгельм Фридеман уехал в Дрезден, чтобы стать органистом церкви Святой Софии. На следующий год его брат Карл Филипп Эмануэль отправился во Франкфурт-на-Одере. В 1735-м Иоганн Готфрид уехал… в Мюльхаузен. Надо полагать, его отец сохранил добрые отношения с этим городком, раз сумел раздобыть сыну место органиста. Впрочем, тот, как мы увидим, доставит ему много неприятностей.

В этот период в семье Баха рождались и умирали дети. 21 июня 1732 года окрестили Иоганна Кристофа, но в августе скончалась его сестра Кристиана Доротея. Может быть, поэтому Иоганн Себастьян взял с собой Анну Магдалену, отправляясь в Кассель, чтобы осмотреть там орган и дать несколько концертов? Но поскорее перевернём горькую страницу их жизни…

Надо полагать, путешествие оказалось приятным. Супруги остановились в гостинице «Стокгольм». Исследовав орган церкви Святого Мартина, Бах исполнил на нём «Токкату и фугу ре минор» («Дорийскую»). По словам ректора Константина Беллермана, он поразил наследного принца Фридриха II, позднее ставшего ландграфом Гессен-Кассельским (1720–1785), своей невероятной виртуозностью. У него были словно «крылья на ногах», орган пел на разные голоса, а яркие пассажи были сродни вспышкам молний. Королевский жест: впечатлённый выдающейся игрой, будущий ландграф снял с пальца перстень с драгоценными камнями и подал его музыканту. Последний штрих к этой лубочной картинке: «И если Бах заслужил такой подарок только за ловкость своих ног, что же пожаловал бы ему принц, если бы он призвал на помощь ногам ещё и руки».

25 апреля 1733 года умерла маленькая Регина Иоганна, ей было всего четыре с половиной года. В ноябре того же года на следующий день после крещения умер Август Авраам. К счастью, Иоганн Кристиан Бах, родившийся 5 сентября 1735 года, выживет и сделает прекрасную карьеру в Милане и Лондоне. 13 октября 1737 года крестили Иоганну Каролину.

Рождения, смерти, сосуществование поколений — не опускались ли порой руки у Анны Магдалены? По счастью, одно событие поможет улучшить материальное положение семьи. После кончины доброго ректора Эрнести в конце 1730 года его заменили не кем иным, как Иоганном Матиасом Геснером (1691–1761): Иоганн Себастьян его знал, даже дружил с ним в Веймаре, где тот был библиотекарем и вице-ректором городской гимназии. Книгочей и филолог, он, бесспорно, был образованным человеком.

Во-первых, его назначение внесло разрядку в отношения между Бахом и школой церкви Святого Фомы. В лице нового ректора музыкант нашёл опору, к нему относились с уважением, его ценили, и между ними не возникало никаких споров по поводу системы обучения: пению должно отводиться значительное место в лютеранском образовании, проникнутом духом гуманизма. Вот доказательство: когда Геснер несколько лет спустя уедет из Лейпцига, то выразит своё восхищение кантором в примечании к «Наставлениям оратору» Квинтилиана. Придерживаясь манеры древнего ритора, Геснер велеречиво восхваляет виртуозность Баха, у которого «ритм живёт во всех членах». Разве музыкальное искусство само по себе не риторика, не способ выразить свои мысли?