Константин Писаренко - Елизавета Петровна

Императрице в те дни, судя по камер-фурьерскому журналу, сильно нездоровилось («почивальню» практически не покидала, куртаг, намеченный на 18 апреля, отменила). Она одернула виновного, но чуть позже. Так что следующий «опыт» — «Краткое известие о начале Новагорода и о произхождении российского народа, о новгородских князьях и знатнейших онаго города случаях» — Миллер беспрепятственно опубликовал в июле, августе, сентябре и октябре 1761 года. Не менее болезненные для русского патриота темы — погром Новгорода Иваном Грозным, шведский протекторат над городом в годы Смуты, церковный раскол при патриархе Никоне, ранее митрополите Новгородском — уже не встретили отпора со стороны кого-либо из конференц-министров {73} 73 См.: АКБ. Кн. 3. М., 1871. С. 266–271; Кн. 4. С. 450, 460–465; Ломоносов М. В. Полное собрание сочинений. Т. 6. С. 575, 576, 588; Пекарский П. П. Указ. соч. С. 45–56; Он же. Новые известия о В. Н. Татищеве. СПб., 1864. С. 4–6; Мезин С. А. Взгляд из Европы. Саратов, 2003. С. 91—115. .

Правда, продолжения не последовало. С воцарением Петра III проблема объективности исторического знания утратила актуальность. Екатерина II также не придавала ей первостепенного значения. И установленную Елизаветой «плотину», естественно, прорвало: в 1766 году вышла «Древняя Российская история» Ломоносова, в 1768-м — «Ядро Российской истории» А. И. Манкиева, в 1768— 1784-м — четыре тома «Истории Российской» Татищева, в 1767—1769-м — три тома «Российской Истории» Ф. А. Эмина, в 1770–1791 годах — семь томов «Истории Российской от древнейших времен» М. М. Щербатова. Миллер, памятуя о прошлом, не искушал судьбу, в 1765 году переехал в Москву, где приводил в порядок государственные архивные фонды, сочинял статьи и книги по истории, правда, на «всероссийский» масштаб более не замахивался.

В августе 1744 года генеральный подскарбий Яков Маркович записал в дневнике:

«…6. Рано Ея Величество изволила подняться с ночлега и в Глухов ехать с церемониею… Приехавши к воротам, изволила с кареты встать. Епископ Черниговский Ея Величество у ворот поздравлял. Потом государыня изволила пешо итти до монастыря девичьяго, где слушала обедню и предику черниговского архиерея. После обедни… ехать изволила до двора министерского, где мы имели аудиенцию. Речь поздравительную говорил пан Михайло Скоропадский. Потом изволила кушать. А после того изволила веселиться танцами наших жен, польскими и козацкими…

7. Сегодня наши подали чрез Разумовского прошение Ея Величеству о гетмане».

Так началось знакомство Елизаветы Петровны с важнейшим национальным регионом в составе Российской империи. И то, что казаки буквально на второй день высочайшего визита вручили государыне бумагу «о гетмане», говорило о многом. С лета 1648 года, времени возникновения казацкой республики, и для старшины, и для рядового казачества вопрос о собственной вольности, о самоуправлении считался первостепенным. В нем коренились и сила, и слабость Украины. Ради вольности казаки героически жертвовали собой и беспощадно убивали друг друга.

Тем не менее попытка сформировать «незалежное» государственное образование потерпела неудачу. Даже с талантливым, мудрым вождем Богданом Хмельницким независимость отстаивали трудно, посредством тотальной мобилизации и поголовного сплочения вокруг лидера. И всё равно пришлось искать могущественного протектора. Выбирая наименьшее из трех зол — мусульманской Турции, католической Польши и православной России, объединились с единоверной Москвой. Однако российское самодержавие, почти деспотичное, всегда смущало и вызывало недоверие. Оттого и раскололась Украина после смерти Хмельницкого в 1657 году на две половинки — «польское» Правобережье и «русское» Левобережье. Поляки свою часть от гетманской вольницы постепенно очистили, а на русской стороне Днепра автономия сохранилась. Потомки царя Алексея Михайловича не нарушали клятву, данную от имени династии, в том числе и самый деспотичный монарх Петр Великий. Даже страшная измена Ивана Мазепы в критический для России момент не послужила поводом к тому, чтобы взять обратно данное украинцам слово. Строитель Российской империи понимал, насколько казачество дорожит самобытной формой правления, пусть и выхолощенной с годами едва ли не до декоративного внешнего атрибута.

Седьмого ноября 1708 года «по указу государеву казаки по обычаю… водными голосами выбрали в гетманы полковника стародубовского Ивана Скоропадского», 1 октября 1727 года «с изрядною церемониею» — миргородского полковника Даниила Апостола. И вдруг с кончиной Апостола «обычай» прервался. 1 февраля 1734 года Анна Иоанновна отважилась на то, на что не решился ее дядя после смерти Скоропадского: «до предбудущаго избрания гетмана и нашего о том всемилостивейшаго соизволения» заменила вечевую структуру бюрократической — генеральной войсковой канцелярией «во шти персонах», из троих русских и троих украинцев во главе с князем Алексеем Шаховским. Двенадцатью годами ранее первый император предпочел переворот ползучий, а не явный: учрежденная 29 апреля 1722 года Малороссийская коллегия постепенно отбирала власть у гетманской администрации и к концу 1723 года отобрала, оставив традиционному институту функции свадебного генерала. Впрочем, со смертью Петра Великого Украина быстро освободилась из-под диктата Малороссийской коллегии, возродив прежний порядок.

Анна Иоанновна попробовала повторить дядюшкину реформу, причем без всяких обиняков и сантиментов. Легко догадаться, как восприняло население Малороссии грубый демарш императрицы. Число сочувствовавших опальной цесаревне заметно возросло. Резонанс от опрометчивого царского поступка усиливался тем, что среди иерархов Русской православной церкви преобладали выходцы с Украины. Нетрудно предположить, о чем во второй половине 1730-х годов они иногда беседовали с «духовными чадами» — военными и статскими разных рангов. Так что 7 августа 1744 года Елизавета Петровна ознакомилась не просто с прошением — ей вручили счет, который требовал оплаты. А платить дочери Петра, в принципе солидарной с интеграционным курсом отца и двоюродной сестры, не хотелось. В тот же день после обеда она покинула Глухов. Только сюрпризы не закончились: чуть ли не на каждой станции к кортежу императрицы являлись верноподданнические делегации от каждого из десяти казачьих полков и подносили челобитные «с прошением гетмана».

Похоже, демонстрации казаков подпортили настроение августейшей подруге Разумовского, приехавшей 29 августа 1744 года в Киев скорее на экскурсию, чем с рабочим визитом. За две недели проживания на берегах Днепра лозунг «Матушка, дай гетмана!» пришлось слышать неоднократно, и он до того надоел, что на обратном пути государыня приехала в Глухов нарочно ближе к полуночи, чтобы избежать приветствий самых рьяных сторонников восстановления почти упраздненного режима. Делегацию, уже спешившую навстречу царице, на подъезде к городу развернули грозным предупреждением: «Не велено быть встрече!»