Константин Писаренко - Елизавета Петровна

В те дни все обратили внимание на щедрость, с какой императрица обласкала генерального бунчужного Демьяна Оболонского: 13 сентября пожаловала в вечное владение два богатых села — Вишняки и Горошино, а 22 сентября стала крестной его ребенка. Потом возникнет легенда о портретном сходстве жены Оболонского с Екатериной I. На самом деле причина высочайшего благоволения крылась в другом: хотя в старшинской иерархии Оболонский занимал третью ступень (на первой стояли два генеральных обозных, от армии и артиллерии, на второй — два генеральных судьи и генеральный подскарбий), на деле именно он возглавлял «гетманскую» партию и с ним украинское общественное мнение связывало надежды на возобновление гетманства {74} 74 См.: АВПРИ. Ф. 124. Оп. 124/2. Д. 8. Л. 3; ПСЗРИ. Т. 6. С. 667, 668; Т. 7. С. 48–50; Санкт-Петербургские ведомости. 1744. № 75. 17 сентября; Гистория Свейской войны. Вып. 1. С. 294; Дневные записки генерального подскарбия Якова Марковича. М., 1859. Ч. 2. С. 210–213. .

Разумеется, Елизавета Петровна в дни киевского вояжа это подметила и вознамерилась обезглавить движение, дискредитировав лидера в глазах сторонников. Деревеньки, крестины были всего лишь затравкой, а главный соблазн — приглашение ко двору. Чета Оболонских выехала из Глухова 22 января 1745 года. Радушный прием, блеск и роскошь Зимнего и Летнего дворцов, балы и куртаги, загородные увеселения, доброта императрицы не сбили с толку генерального бунчужного и не отвлекли от главной темы. Наоборот, он развернул среди сенаторов, придворных, земляков-украинцев активную агитацию за избрание нового гетмана. Без малого пять месяцев энергичной осады не пропали втуне. В конце июня Елизавета Петровна отступила на шаг — одобрила приезд в Санкт-Петербург специальной делегации от казаков.

Пятого июля Оболонский в компании генерального хорунжего Николая Ханенко решал, кого лучше вызвать. Остановились на кандидатурах генерального обозного Якова Ефимовича Лизогуба и бунчукового товарища Василия Андреевича Гудовича от верхушки и низов казачьей администрации, а в депутаты от среднего звена старшины кооптировали себя (кстати, Ханенко в столице занимался своими делами, хлопотать о гетманстве его никто не уполномочивал).

Письма, адресованные генеральной войсковой канцелярии, наутро повез значковый товарищ Прокопий Затиркевич. В Глухов он прискакал 15 июля. Как ни торопились Лизогуб с Гудовичем, однако примчались в столицу лишь 22 августа, на сутки опоздав на бракосочетание Петра Федоровича и Екатерины Алексеевны. 25 августа квартет удостоился высочайшей аудиенции, на которой государыня приняла его нижайшую просьбу. Приняла, но рассматривать не собиралась. Между тем Оболонский не сидел сложа руки, а продолжал убеждать высший свет в необходимости избрания гетмана, часто навещал А. Г. Разумовского, донимая одним и тем же: скоро ли матушка начертает резолюцию? 7 октября делегаты и фаворит долго рассуждали «о гетмане». По итогам встречи Алексей Григорьевич донес царице, что недовольство казаков растет, а Демьян Васильевич уверился в том, что Разумовский еще не проникся важной для всех украинцев идеей, поэтому и запросил из Глухова «писмо от старшины генерал-ной» на имя непатриотичного земляка с внушениями соответствующего характера. Послание прибыло в конце ноября, и в первой половине дня 1 декабря Ханенко подал конверт возлюбленному государыни, а тем же вечером Лизогуб, Оболонский и Гудович провели с ним разъяснительную беседу.

Впрочем, полутора месяцами ранее, 20 октября 1745 года, случилось событие, окончательно разочаровавшее главу «гетманской» партии: Елизавета Петровна взяла малороссийскую делегацию на гос-обеспечение, то есть решила оплачивать из казны ее квартиру и кормовые припасы. Демьян Васильевич понял: резолюции не будет! Царица готова сколь угодно долго терпеть рядом с собой украинских гостей, лишь бы они позабыли о том, зачем приехали. Тогда казаки решили сменить тактику: не получилось по-хорошему, добьемся по-плохому!

Пятнадцатого декабря 1745 года, незадолго до дня рождения императрицы, супруги Оболонские демонстративно покинули Санкт-Петербург. Лизогуб, Ханенко и Гудович остались, имея прежнюю задачу: дожимать Разумовского, вербовать новых сторонников и сообща воздействовать на императрицу. Правда, особых иллюзий относительно сего способа лидер «гетманской» партии не питал, а потому по возвращении 13 января 1746 года в Глухов решил применить более эффективное средство, симметричное тому, что опробовала на нем дочь Петра: обезглавить… российскую администрацию на Украине. Исполнение плана облегчалось тем, что после кончины 24 мая 1745 года главного командира Малороссии Ивана Ивановича Бибикова Петербург не удосужился назначить ему столь же уважаемого преемника. Обязанности главного командира исполнял бригадир Иван Кондратьевич Ильин, с 1741 года вместе с полковниками Тютчевым (с 1745-го — Извольским) и Челищевым входивший в состав генеральной войсковой канцелярии от России. От Украины в ней заседали генеральный судья Федор Иванович Лысенко, генеральный подскарбий Михаил Васильевич Скоропадский, генеральный есаул Петр Васильевич Валькевич {75} 75 См.: РГАДА. Ф. 248. Оп. 1/29. Д. 1853. Л. 482 об., 483,486; Д. 1869. Л. 195; Дневные записки генерального подскарбия Якова Марковича. Ч. 2. С. 218, 223–225, 228–231; КС. 1884. № 3. Приложение. С. 4; 1885. № 12. Приложение. С. 244, 247, 253, 254; 1886. № 1. Приложение. С. 257, 258, 261, 262. .

Пока императрица через А. Г. Разумовского морочила головы трем депутатам разными «обнадеживаниями», ложными надеждами (к примеру, на содействие А. П. Бестужева-Рюмина) и даже обещанием «деклярации о бытии гетмана», в Петербург поступили жалобы на Ильина, который «великия обиды делает малороссийскому народу в делах их». Похоже, о «воровстве» бригадира проинформировал кто-то, на кого мог положиться Оболонский и кому в то же время безоговорочно доверяла государыня. Уж не Федор ли Яковлевич Дубянский? Слишком внезапно и порывисто отреагировала Елизавета Петровна на «сигнал»: тут же (18 октября 1746 года) продиктовала указ об отрешении Ильина, следствии и очных ставках, вызвала гвардии капитана Григория Полозова и отправила судьей в Малороссию.

Утром 11 ноября гвардеец примчался в Глухов и ознакомил с предписанием членов генеральной войсковой канцелярии, крайне удивив и Лысенко, и Скоропадского (Валькевич тремя неделями ранее отлучился в Петербург улаживать имущественный спор). Бригадир тогда же сложил полномочия. Спустя два дня Полозов начал регистрацию исковых заявлений от обиженных. За три месяца было подано 37 челобитных. Судья успел снять допросы по семнадцати, но 1 февраля 1747 года Ильин слег, а 6-го умер. В самый напряженный момент, в первых числах декабря, Глухов взбудоражила еще одна весть из Северной столицы — вот-вот выйдет распоряжение об отстранении Извольского…