Александр Дзасохов - Как много событий вмещает жизнь

Миронов находился в сложнейшем положении. Трудовой путь он начинал в шахте. Изучил все тонкости горняцкого дела, побывал, и не раз, на всех шахтах Донбасса. Но когда начались забастовки, стачком повернулся к нему спиной. К его мнению перестали прислушиваться. Даже разговора не получалось, не то что «консенсуса». Как партийный лидер, он был готов к любому диалогу, к самому острому разговору, к совместному поиску решений. Но его бывшие коллеги-шахтеры перестали доверять руководству.

– Я на шахтеров не в обиде, – пояснил Миронов. – В начале перестройки они своим примером вывели миллионы людей из спячки. Но увлеклись, поддались эйфории легких перемен. На этом, думаю, и сломались. Попробуй им теперь объясни, что реформы – дело долгое и трудное. Нельзя за пятьсот дней изменить общественный строй, который складывался десятилетиями. А про деньги, которые нужны на эти реформы, и говорить не буду.

Было заметно, что проблемы угледобывающей отрасли по-настоящему волнуют его. Он глубоко понимал корни зла. Я слушал не перебивая. «У нас, как и везде, требуют самостоятельности. Прямо помешались на ней. Но на что она им сдалась? Не раз пытался объяснить: станете самостоятельными, значит, за все будете платить из своего кармана: за крепежный лес, металлоконструкции, оборудование, вагонетки. А уж о льготных путевках в санатории забудьте и думать».

Среди потенциальных опасностей секретарь обкома назвал и грядущую безработицу «Нерентабельные шахты надо, конечно, закрывать. Но что предложить людям, потерявшим работу? Открывать новые предприятия? Такие замыслы были. Кое-что сделали. В местном бюджете нашли деньги на перепрофилирование, обучение новым профессиям. Но этого мало. Можно досрочно отправлять на пенсию. Но это тоже не выход».

Я спросил об отношении в области к экологическим проблемам. Миронов ответил, что положение тяжелое, но серьезных возмущений пока нет. Ко многому люди просто привыкли. Хотя болеют и взрослые, и дети. Разумеется, нужны радикальные оздоровительные меры. Но опять же, где деньги?

Вечером в гостинице отметил в блокноте основные темы завтрашнего выступления перед шахтерами. Заранее составленными текстами пользуюсь редко – в основном в официальных случаях. А здесь тем более был нужен доверительный разговор.

Наутро беседовал с партийными работниками, председателем областного Совета народных депутатов. Во второй половине дня поехал с помощником на встречу с активом области. Конференц-зал был заполнен до отказа. Все окна открыты, но от духоты это не спасало – на улице плюс тридцать. Для Донецка с его экологией температура не самая лучшая.

Меня представили, дали слово. Вкратце рассказал о политическом положении в стране, о значении нового Союзного договора. По первой реакции зала было видно: мои доводы в пользу Союзного договора здесь принимают. Восточная Украина всегда была тесно связана с Россией. В Донбассе, в отличие от западных областей Украины, сепаратистских настроений не существовало.

Продолжая выступление, подчеркнул, что конфронтация усугубит и без того тяжелое положение в стране. Для преодоления опасных, разрушительных тенденций важно крепить связь Советов, партийных организаций с массами, рабочим движением, позитивными общественными силами и самодеятельными формированиями трудящихся. Наше общество устало от конфронтации, настало время единения и совместного движения вперед.

Сказал и о том, что снятие экономической напряженности невозможно без примирения интересов разных социальных групп.

– Наглядный пример – шахтеры, – подошел я к ключевому пункту. – Пусть на меня не обижаются. Когда они добиваются немедленного повышения своей отраслевой зарплаты, преимуществ в снабжении, то обирают своих же ближних. Хорошо, когда люди осознают собственные интересы, готовы их отстаивать. Но не надо делать это за счет других. В стране живут не только шахтеры. Что будет, если вслед за ними потянутся врачи, учителя, металлурги? Они ведь тоже имеют право на достойную жизнь.

Потом долго отвечал на непростые вопросы. Спрашивали об отношениях Ельцина и Горбачева, об экономических мерах правительства. Потом еще около получаса беседовал с теми, кто задержался в зале. Вечером правил стенограмму выступления для публикации в местной печати. Организацией освещения моего визита в СМИ занимался секретарь Донецкого обкома КПСС по идеологии Петр Симоненко. Делал это профессионально и оперативно. Позже, после распада Союза, он стал первым секретарем ЦК Компартии Украины, возглавил фракцию коммунистов в парламенте, занимал в этой высокой должности последовательные конструктивные позиции.

Утром следующего дня поехали к шахтерам Горловки. У шахтоуправления нас уже ждали. Надели спецовки, каски, спустились в шахту. Чуть отойдя от главного тоннеля, оказались в штреке. Невольно вспомнилось знакомое. Но здесь я еще раз понял, какому риску подвергают себя каждую минуту горняки в забое. Это в роскошном московском метро, облицованном мраморными плитами, не видишь, что над тобой нависают тысячи тонн грунта. В шахте иначе. По узкому штреку приходится передвигаться в полусогнутом положении. Под ногами вода, сверху капает. Сыро, холодно. Глыбы породы удерживаются крепежным лесом и металлоконструкциями. И не все в идеальном состоянии.

Коварный враг шахтера – газ. Вот его сразу не распознаешь. А когда распознаешь, то уже поздно что-либо предпринять. Вот почему так высоко всегда ценился труд горняка. Впрочем, как и метростроевца. Раньше в пятьдесят пять лет они имели право на хорошую пенсию. А что теперь?

В забое состоялся разговор с шахтерами. Они не уходили от живого общения. Возможно, подействовал мой уверенный, вполне горняцкий вид – в каске, спецовке, с лицом, измазанным угольной пылью. А может быть, просто говорил искренне. Во всяком случае, слушали не перебивая. Хотя по выражениям лиц трудно было определить, что за этим стоит: внимание или недоверие.

Я пытался, как мог, убедить шахтеров, что их стремление к самостоятельности, с одной стороны, вполне нормально. Проводимые в стране реформы как раз и нацелены на то, чтобы помочь инициативе трудовых коллективов. Но не следует при этом считать разгосударствление самоцелью. Практически во всех странах, за исключением США, угольная отрасль убыточна, подпитывается государственными дотациями. Другое дело – решить вопрос, кто должен быть реальным хозяином на шахте: министерство или трудовой коллектив. Эти мысли, кажется, пришлись шахтерам по душе. Обстановка несколько разрядилась. Когда поднялись наверх, члены забастовочного комитета уже накрывали скромный обеденный стол. Пригласили и Миронова. Там же был и первый заместитель министра угольной промышленности Щадова – он прилетел в Донецк днем раньше.