Игорь Мартьянов - Слово солдата

— Пошли на капэ, — с подчеркнутым безразличием сказал Михаил Ильич. — Надо командиру доложить.

Что и как докладывал он командиру эскадрильи капитану Чуланову, мне до сих пор неизвестно. Однако вечером, уже после ужина, комэск сказал:

— Завтра полетите у меня ведомым. Выспитесь хорошенько.

Значит, понял я, суровый и требовательный старший лейтенант Телечкин высоко оценил мой первый полет на линию фронта. Летать ведомым у Чуланова мог только подготовленный и хорошо соображающий летчик. Длительное время ведомым у него был Федор Садчиков. Но в бою, как известно, неуязвимых не бывает. Не обошла стороной трагическая судьба и этого любимца полка — не вернулся он с одного из боевых заданий.

За несколько дней до гибели лейтенанта Садчикова в политотдел дивизии пришло письмо от его матери Варвары Антоновны.

«Дорогие товарищи! — писала она. — Вы знаете, сколько радости и отрады доставляет матери письмо от командира любимого сына. Вы благодарите меня за воспитание моего сына. Да, я воспитала его в духе советском, коммунистическом, а еще более воспитала его Родина.

Я уверена, что мой сынок Федя будет воевать еще отважнее. Передайте привет всему личному составу, боевым товарищам моего дорогого сына, что я благословляю их и сыночка Федю на новые боевые подвиги. А я здесь, в тылу, буду трудиться не покладая рук…

Желаю же вам, мои дорогие, быстрее закончить уничтожение фашистских зверей в их собственной берлоге. Бейте их, чтобы ни один не ушел живым из ваших рук. Желаю вам счастья, а главное — здоровья и долгих лет жизни.

Целую вас и обнимаю. Мать Варвара Антоновна Садчикова».

Теперь это письмо, перепечатанное на машинке, висело под стеклом на видном месте, рядом с другими материалами наглядной агитации, размещенными на командном пункте полка. С материнским наказом беспощадно бить ненавистного врага вылетали летчики на боевые задания. С таким же священным чувством мести за гибель славного воздушного бойца, за все злодеяния фашистов, которые они совершили на советской земле, готовились к предстоящим боям и мы, молодые дальневосточники.

Дмитрий Чуланов был среднего роста, плотного сложения, с румяным лицом и проницательными карими глазами. В полку он считался тактически грамотным ведущим группы и дерзким истребителем: на его счету было много трудных побед. Как-то четверка «Яковлевых» вылетела на разведку наземных войск противника. При подходе к намеченному объекту их встретила восьмерка немецких самолетов ФВ-190. Гитлеровцы, имея преимущество в высоте и двойное численное превосходство, бросились в атаку поодиночке, каждый стремясь первым сбить советский самолет. Чуланов смело принял наглый вызов врага. Когда нависла угроза над лейтенантом Юрием Щербинским, на выручку подоспел лейтенант Садчиков и меткой очередью поджег фашиста. Но в это время другой ФВ-190 стал заходить Садчикову в хвост, надеясь на мощь своего пушечного залпа. Капитан Чуланов резким маневром упредил врага: пушечно-пулеметная очередь вогнала «фоккера» в землю. Натолкнувшись на решительное противодействие советских летчиков и потеряв два самолета, гитлеровцы уклонились от дальнейшего боя, а наши самолеты вернулись без потерь. Трудно пришлось лишь лейтенанту Юрию Щербинскому: неподалеку от своего аэродрома его поврежденный в бою самолет загорелся. Но летчик сумел глубоким скольжением на крыло погасить пламя и благополучно посадить самолет у посадочных знаков. Хладнокровие, выдержка, мастерство выручили летчика и на этот раз.

Такие бесценные качества воздушного бойца личным примером воспитывал у своих подчиненных командир эскадрильи капитан Чуланов.

В другом боевом вылете на разведку Чуланов и Садчиков обнаружили крупную механизированную колонну, которая двигалась из Даркемена к Гумбиннену. Сообщив по радио ее координаты, летчики спикировали на цель и меткими очередями подожгли несколько машин.

— Четверка «худых» сверху сзади! — предупредил лейтенант Садчиков командира. («Худыми» называли наши летчики немецкие самолеты Ме-109 за их хищный, тонкий профиль.)

— Вижу, — как всегда спокойно ответил капитан Чуланов.

Два «мессершмитта», рассеивая за хвостами дымную копоть, круто пикировали на воздушных разведчиков, вторая пара подкарауливала сверху.

— Атакуем верхнюю пару, — приказал по радио Чуланов. И так рванулся в боевой разворот, что Садчиков едва не оторвался от командира.

Верхняя пара гитлеровцев не приняла лобовых атак краснозвездных истребителей, ускользнула вниз. «Мессершмитты» нижнего яруса, не успев прицелиться и открыть огонь, потянулись за советскими истребителями. В небе образовалась сильно вытянутая по вертикали карусель. Шесть истребителей, сбившись в один ревущий, стреляющий клубок, носились друг за другом на огромных скоростях. С крыльев самолетов срывались беловатые струи, пушки и пулеметы, стрелявшие вперед, посылали вдогонку сверкающие трассы, которые, однако, струились мимо и гасли в пространстве: большие скорости и неимоверные перегрузки скрадывали расстояние и сильно затрудняли прицеливание, снижали меткость огня. Так и закончился тот бой вничью. А вничью ли? Двое против четырех — это победа! Оторвись Садчиков от ведущего — и как знать, чем бы все закончилось. А так… «Учить — кого угодно, летать — только с Федей Садчиковым», — говорил комэск Чуланов командиру полка.

Смогу ли я занять место этого бесстрашного и умелого летчика?..

Вскоре в штаб дивизии поступило сообщение: бойцы передового отряда обнаружили лейтенанта Садчикова. Фашистские изверги пригвоздили его к плоскости «яка», не добившись от советского патриота ни измены, ни предательства, ни слез и мольбы о пощаде. Обреченные на сокрушительное поражение, они мстили ему за свою неизбежную гибель, теперь уже близкую, неотвратимую.

Как унять ноющее сердце, как утешить неизбывное горе матери, навсегда потерявшей сына? Что сделать, чтобы глаза ее, переполненные невыразимой тоской и слезами, опять заулыбались радостно и счастливо?

Только вперед, только в атаку на врага! Добить, уничтожить фашистских варваров, чтобы никогда впредь не плакали наши матери, жены, дети. Так и решили авиаторы дивизии, провожая в последний путь своего любимого боевого товарища.

— Прощай, Федя, — дрогнувшим голосом произнес над могилой капитан Дмитрий Чуланов.

— Прощай, лейтенант Садчиков, — сказал суровый Михаил Ильич Телечкин.

— Прощай, наш дорогой товарищ и друг. Мы отомстим за тебя, — поклялись все летчики дивизии.

Проснулись до рассвета — и на аэродром. Завтрак для летчиков привозили на командный пункт, здесь же мы и обедали. Так было заведено, чтобы не терять время при случае внезапной боевой тревоги. Небо, как и вчера, хмурилось низкой облачностью, но тумана не было, видимость — в пределах допустимой для фронтовой обстановки.