Татьяна Матасова - Софья Палеолог

Сколь созвучны эти слова тому, что будет говорить о Софье опальный аристократ Берсень Беклемишев в XVI столетии! Однажды он произнесет: «…А какъ пришла сюды… великая княгиги Софьа съ вашими греки, такъ наша земля замешалася и пришли нестроениа великие, какъ и… в Царегороде… какова (бы Софья. — Т. М .) не была, а къ нашему нестроенью пришла…» {482} 482 ААЭ. Т. 1. С. 142. Это голос тех, для кого Софья была в Москве чужой , кто видел в ней и в ее греческом окружении другой мир.

«Греческий след» в создании идеологии Московского государства — вопрос не только историко-культурного, но и философского характера. По наблюдениям М. М. Бахтина, « я и другой есть основные ценностные категории, впервые делающие возможной какую бы то ни было действительную оценку». {483} 483 Бахтин М. М. Автор и герой в эстетической деятельности // Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. М., 1979. С. 163. Формирование образа другого является главным способом самоидентификации. Создавая образ России как единого государства, снискавшего милость Божью своей преданностью православной вере, московские книжники времен Ивана III нуждались в негативном образе противоположного характера. Нужен был подходящий пример того, что может произойти с народом и государством, если он изменяет своей вере и теряет почтение к власти. Лучшим примером такого рода могли стать погибшая Византия и ее разбросанные по миру жители.

В начале XVI столетия старец псковского Елеазарова монастыря Филофей, высказывая мысль о том, что над судьбами мира в целом и отдельных людей властен только Господь, заметил о себе: «…яз селской человек, учился буквам, а еллинскых борзостей не текох, а риторских астроном не читах, ни с мудрыми философы в беседе не бывал…» {484} 484 ПЛДР. Конец XV — первая половина XVI в. С. 442. Книжник не одобрял тех увлечений, которые, по его мнению, пришли в Россию через греков и итальянцев из окружения Софьи.

Прибытие в Москву Софьи Палеолог стало поворотным моментом в ее судьбе. Известия русских источников содержат данные о ее приезде, а также сведения о ее семейной жизни. Отдельные ее поступки, как видим, вызывали негативную оценку. Но в целом русские книжники не уделяли ей большого внимания. Вероятно, это обусловлено тем, что роль Софьи в «большой политике» была достаточно скромной. По большей части эта роль ограничивалась тем, что Софья рожала детей да заказывала в кремлевских ювелирных мастерских ковчеги для реликвий, которые привезла из Рима. Совсем иное дело — ее греческая свита, в которую входили не только малообразованные и потерявшие всё греческие аристократы и близкие им люди, но и личности незаурядные. Деятельность последних заслуживает особого рассказа.

Отношения русских земель и греческого мира издревле отличала двойственность. Долгое время Византия была источником, питавшим культуру восточных славян. Церковная жизнь была определена греческими установлениями. Но даже автор «Повести временных лет» — монах Киево-Печерского монастыря, — повествуя о князе Святославе, однажды обронил фразу о том, что «греци суть лстивы и до сего дни». {486} 486 Повесть временных лет. М.; Л., 1950. Т. 1. С. 50.

Вторая половина XV столетия — один из самых сложных периодов для греческого мира. Это было время, когда византийцы — как обычные люди, так и утонченные интеллектуалы — нуждались в помощи и поддержке. Но те годы были и периодом широкой и многогранной деятельности греков в разных странах Старого Света. Приезд в Москву нескольких образованных греков в большой свите Софьи Палеолог в 1472 году, а также тех, кто прибыл позднее, ознаменовал большие перемены в отношениях русского и византийского миров.

Греки из окружения Софьи представляли собой удивительное и сложное явление. Среди аристократов Московской Руси рубежа XV–XVI веков они — в силу своего происхождения — держались обособленной группой. Далеко не все из них были искушенными библиофилами, за годы жизни в Италии впитавшими ренессансные идеи. О деятельности значительной части греков в России почти ничего не известно. Вероятно, это свидетельствует о весьма скромной роли большинства из них в русской жизни. Но некоторые греки отличались довольно широким кругозором, они были как минимум в курсе исканий и находок итальянских гуманистов. Сложно представить, чтобы такой выдающийся ценитель греческой учености, как кардинал Виссарион, не позаботился о том, чтобы отправить с Софьей на Русь хотя бы нескольких образованных и разделявших его идеи греков. Речь идет в первую очередь о семье Траханиотов, но не только о них. Таких людей можно уподобить средиземноморским соснам — пиниям, чудесным образом оказавшимся в русском бору: они были не чужды христианской богословской традиции, однако их мировоззрение и навыки подчас существенно разнились с теми, что отличали их русских современников. Эти «экс-византийцы» — пусть и не относившиеся к плеяде ученых греков первого ряда, оставшихся в Италии, — смогли занять определенную нишу в русском мире. Наиболее харизматичные и образованные из греков Софьи стали опорой Ивана III в целом ряде его начинаний.

Выше уже отмечалось влияние греков на мировоззрение архиепископа Вассиана, автора «Послания на Угру» — одного из «программных» текстов эпохи образования единого Русского государства. Чем еще обязан был приехавшим грекам русский мир?

Греки имели отношение к становлению внешней политики молодого Русского государства и особенно к упрочению его контактов с Западом.

Внешнюю политику домонгольской Руси отличали развитые международные связи. Русь контактировала со многими европейскими странами: Норвегией, Швецией, Польшей, Германией, Францией… Однако с той поры, как Русь попала в зависимость от Орды, контакты с Западом стали гораздо менее интенсивными. Они осуществлялись в первую очередь через вездесущих купцов из причерноморских факторий итальянских морских республик Генуи и Венеции: Солдайи (Судака), Каффы (Феодосии) и Таны (Азова). Предприимчивые итальянцы забирались в поисках ценных товаров далеко на север и северо-восток. Известны документы о том, что эти воспитанные теплыми морями авантюристы покупали беличьи шкурки в верховьях Камы. {487} 487 Lopez S. R. Op. cit. P. 473. Существенную роль в сношениях с Западом играл средневековый Новгород, где шла торговля с балтийскими городами Ганзейского союза — Любеком, Гамбургом, Таллином и др. Иногда на Русь заносило «странствующих рыцарей». {488} 488 Кудрявцев О. Ф. Западные известия… С. 42–50. Но в целом связи русских земель с Европой в ту пору носили эпизодический характер и не перерастали в полноценное международное сотрудничество.