Уолтер Айзексон - Бенджамин Франклин. Биография

Даже хорошая новость не могла побудить его вернуться в Филадельфию. Когда летом он узнал, что Салли ждет ребенка, он выразил свои нежные чувства, отослав ей несколько «предметов роскоши» — шесть кружек, из которых беременные женщины обычно пили общеукрепляющую смесь из вина, хлеба и специй. Салли не упускала ни единой возможности завоевать его любовь. Ребенок, родившийся в августе 1769 года, был назван Бенджамином Франклином Бейчем. Франклин оказался более привязан к своим внукам, чем к детям; Бенни Бейч, подобно его кузену Темплу Франклину, стал в будущем частью его свиты. Пока же он послал свои наилучшие поздравления молодым родителям и указание обязательно привить Бенни против оспы [283].

В своей семейной жизни, как и в личной жизни вообще, Франклин не искал глубоких привязанностей. Однако он действительно имел потребность в домашнем уюте и в атмосфере, стимулирующей интеллектуальную деятельность. Все это дала ему суррогатная лондонская семья. На Крейвен-стрит сложилась интеллектуальная и одухотворенная атмосфера, которой не было на Маркет-стрит. Его домовладелица, миссис Стивенсон, была более веселой, чем Дебора, а ее дочь Полли — немного сообразительнее, чем Салли. К тому же в сентябре 1769 года, сразу после возвращения Франклина из Франции, Полли нашла себе поклонника, который был более выдающимся человеком, чем Бейч.

Уильям Хьюсон был хорошим уловом для Полли, которая в свои тридцать лет все еще была не замужем. Он обещал вскоре стать известным преподавателем и исследователем в области медицины. «Он, должно быть, умный, потому что думает как мы , — изливала свои чувства Полли в письме, написанном в загородном доме родственницы, у которой она по-прежнему проживала. — Вам или моей матери не следует удивляться, если я сбегу с этим молодым человеком, чтобы лично убедиться в неосторожности такого шага и в том, что девушке моего возраста требуется быть благоразумнее».

На фоне этих полушутливых признаний Полли весело кокетничала с Франклином, признаваясь (вероятно, притворно) в отсутствии энтузиазма по поводу брака с Хьюсоном. «Возможно, он слишком молод», — сообщала она своему пожилому обожателю. Она преисполнена счастья, добавляла она, но не уверена в том, произойдет ли «побег благодаря новому знакомству или же радостной вести о том, что мой старый знакомый [то есть Франклин, приехавший из Парижа] вернулся в эту страну».

Ответ Франклина, написанный на следующий день, содержал больше игривых намеков, чем поздравлений. «Если бы истина была известна, то я имел бы причину ревновать к этому действующему столь искусно красивому молодому врачу». Он утверждал, что польстил бы своему тщеславию и «повернул бы тугое ухо к голосу рассудка», решив «предположить, что вы испытывали радость от моего возвращения целым и невредимым».

В течение почти целого года Полли откладывала свое замужество из-за того, что Франклин отказывался однозначно высказаться по поводу предложения Хьюсона. Наконец в мае 1770 года Франклин написал, что у него нет возражений. Вряд ли это было безоговорочное согласие. «Я уверен, что вы являетесь лучшим судьей в вашем личном деле, чем я», — утверждал он, добавляя, что брак кажется ему «рациональным». Что касается ее обеспокоенности тем, что она не имеет большого денежного приданого, то тут Франклин не мог удержаться, чтобы не заметить: «Я думаю, для меня вы являетесь достаточным богатством даже без единого шиллинга» [284].

Хотя он отсутствовал на свадьбах обоих родных детей, сделал все возможное, чтобы присутствовать на этой свадьбе. Даже несмотря на то, что торжество состоялось в середине лета, когда он обычно ездил за границу, Фраклин остался в Англии, чтобы провести Полли по центральному проходу церкви, исполняя роль ее отца. Несколькими неделями позже он заявил, что рад ее счастью, но признался, что «время от времени оказывается в подавленном настроении» из-за перспективы утраты ее дружбы. К счастью для всех, этого не случилось. Он стал близким другом молодой супружеской пары и впоследствии обменялся с Полли еще более чем ста тридцатью письмами.

Через несколько месяцев после свадьбы Полли и Уильям Хьюсон ненадолго остановились у Франклина на Крейвен-стрит на время, пока миссис Стивенсон находилась за городом у своих друзей. Вместе они выпустили номер придуманной ими газеты, чтобы отметить свою встречу. The Craven Street Gazette от 22 сентября 1770 года сообщала об отъезде «королевы Маргарет» и возникшем вследствие этого недовольстве Франклина. «Большая персона (названная так за свои размеры)… едва ли могла чувствовать себя комфортно в то утро, хотя новый кабинет министров обещал ей на обед жареную баранью лопатку с картофелем». Франклин также был расстроен тем, что «королева Маргарет» забрала с собой ключи от шкафа и он не мог добыть своих кружевных рубашек, что помешало ему отправиться в Сент-Джеймсский дворец на празднование дня коронации. «Множество заявлений, выражавших недовольство, было сделано по этому случаю в адрес Ее Величества. <���…> Рубашки в конце концов нашлись в другом месте, но было уже слишком поздно».

Четыре дня подряд в газете высмеивались различные недостатки Франклина: то он действовал вопреки своим призывам экономить топливо, разводя огонь в спальне, когда, кроме него, в доме никого не было. То клялся починить входную дверь, но так ничего и не сделал, потому что не мог решить, следует ли купить новый замок или новый ключ. То давал торжественный обет ходить в церковь по воскресеньям. «Печальный опыт показал, что хорошие цели легче провозглашать, чем осуществлять на практике, — сообщалось в воскресном выпуске газеты. — Несмотря на вчерашнее официальное распоряжение Совета, сегодня никто в церковь не пошел. По-видимому, тело большой персоны пролежало в постели так долго, что завтрак был закончен только тогда, когда идти стало слишком поздно». Мораль этой истории вполне соответствовала стилю Бедного Ричарда: «Вероятно, тщетно надеяться на реформацию по примеру наших великих народов».

Один интересный сюжет в этой газете, скорее всего, имеет отношение к жившей по соседству женщине, с которой Франклин безуспешно пытался флиртовать. В тот день Франклин притворился наносящим ей визит. «Доктор Фэтсайдс {56} четыреста шестьдесят девять раз обошел столовую, пройдя в точности то расстояние, на котором жила от него его возлюбленная леди Барвелл, но так как не застал ее дома, то и не предпринял никаких усилий, чтобы добиться или избежать поцелуя. Тогда он уселся подремать в удобном кресле, что ему и удалось осуществить без помех». Но на третий день отсутствия миссис Стивенсон Gazette сообщила, что доктор Фэтсайдс «начинает желать возвращения Ее Величества».