Вадим Яловецкий - Хроники старого меломана

— А если я тебе сейчас ногу прострелю? — Я полез за отворот пальто. — Не понял, козёл драный?

Ага, стало доходить. Для пущего эффекта я уверенно вытащил газовый револьвер. Трамвайщик шустро запрыгнул в вагон.

— Ладно, ладно. Подай назад.

Мы разъехались: он по маршруту, а я к знакомым кузовщикам на Косую линию. Стресс надо было срочно снимать. Ноги сами понесли во «Фрегат», где, на мою голову, ждало ещё одно нехорошее событие.

В зале народу хватало, за ближним столиком сидел Юра «Сказка», старый знакомый ещё по дискотекам в «Поганке», к тому же, мой коллега — бармен. С ним я несколько раз пересекался по рабочим вопросам. Одним словом, вполне подходящий собеседник и собутыльник. У Юрки имелись «Жигули», уж он то меня всегда поймёт.

Пьяная гулянка в кабаке всегда предполагает раскованность, свободу и веселье. Что и говорить про родные стены — отрывались по полной. Наступил тот момент, когда возникают провалы в памяти, а до того послушные конечности перестают подчиняться. Но то, что произошло за нашим столом, мне запомнилось навсегда. Появились какие-то незнакомые люди, затем ссора, красавец и ловелас Юра нависает над невзрачным хмырём. В следующий миг со всего маха бьёт фужером в шею. Сперва брызнули осколки стекла, затем хлынула кровь из раны. Пострадавший вскочил и захрипел, зажимая салфеткой рассечённую кожу:

— Стоять, я офицер милиции! Вызовите скорую!

Юрку словно корова языком слизнула — он мгновенно исчез. Мент сполз под стол. Девки кинулись на помощь, администратор вызвонил медиков и милицейских. Прибежал растерянный охранник, на тот момент оказавшийся в другом месте. Я подошёл к стойке.

— Ты видел? Ну, что за урод этот «Сказка», вечно ищет на свою жопу приключений, — обратился я к сменщику, — а из-за чего драка, то?

— Думаешь, я понял что-нибудь, сейчас набегут менты, вот тогда и начнутся разборки!

— Тогда забери и спрячь подальше. — Я передал буфетчику кобуру с газовиком.

Дежурный наряд не заставил себя долго ждать. Кто-то из посетителей указал на меня, как участника происшествия. Старший наряда, не раздумывая, уронил меня мордой в пол и надел наручники. Тут за меня вступились официантки и сменщик. «Браслеты» сняли, но приказали никуда не уходить. Пока медики оказывали помощь пострадавшему; пока разбирались, кто начал; пока командир милицейского наряда расспрашивал раненого коллегу; я отрешённо стоял у стойки и думал о несчастливом дне, в котором так неожиданно переплелись сразу два происшествия. На извечный вопрос: «кто виноват?», тут же нашёлся правильный ответ: алкоголь и сучья жизнь.

Меня и ещё двух свидетелей доставили на набережную лейтенанта Шмидта в 16-й отдел милиции. Свидетелей быстренько допросили и отпустили. А на меня никто не обращал внимания. Я возмутился и начал шуметь. Из дежурки выполз знакомый сержант, ещё недавно охранявший порядок в кафе. Начал успокаивать, но поздно — меня понесло. В русском разговорном есть прекрасный синоним подобного состояния, да вот как-то не принято его употреблять в печати. Наконец, на шум появился человек в штатском с наплечной кобурой:

— Пройдёмте со мной.

На дверях кабинета висела табличка «Оперуполномоченный к-н Вышенков Е. В.»

— Стало быть, вы и есть капитан Вышенков?

— Да. Присаживайтесь, рассказывайте, что у вас там произошло. Вопрос важный, пострадал сотрудник МВД.

— Пригласили за стол, выпили, затем драка. Что ещё?

— Вот и расскажите, кто пригласил, как зовут, адрес?

— Блин, а я откуда знаю? Два часа меня маринуете! Я домой хочу, а вы задерживаете… Сейчас адвокату позвоню! Ваша работа — разбирайтесь, а честных людей-то держать за что?!

Начался отходняк: тут надо либо похмеляться, либо спать. Тяжёлой походкой опер подошёл ко мне и шлёпнул по морде.

— Это ты — честный? Хозяин жизни! В кожаном плащике щеголяешь, понты качаешь. С тобой по-людски, а ты мне тут истерики закатывать!

Я дёрнулся, но взбодрился. Капризничать расхотелось, за плечами зековская школа выживания, зачем провоцировать и злить опера.

— Зря ты так, капитан, зачем сразу в харю бить! Любой подтвердит — я во «Фрегате» три года, как барменом работаю. Меня все знают. Вот пригласили за столик бухнуть, а что за люди, — мне почём знать.

— Я тебя не бил, бармен, а в чувство приводил. Скажи по совести: если твоего напарника или официантку кто обидит, ты не захочешь разобраться? Наказать виновного?

— Захочу и разберусь в силу своих возможностей.

— Вот и я хочу найти твоего знакомца и наказать за коллегу. Он в больнице сейчас лежит, хорошо, что жив, а могло быть и хуже.

— А зачем менту болтаться по кабакам и пить с кем попало?

— Так и у меня встречный вопросик: чего бармену пить с посторонними?

— А вот и нет, товарищ капитан. Вопросик твой не канает. Тут я у себя дома, работа такая, могу, конечно, и не пить, да днём неприятность случилась, вот и решил стресс снять в родных стенах.

— Поделись, что за проблема? Ты мне поможешь — я тебе.

— Вот ведь, сразу видно, опер! Начал убалтывать. Я и не скрываю, парня того звали, вроде, Юра… а что они с вашим не поделили, извини, — не знаю. Помощь мне твоя без надобности, свои проблемы сам разрулю.

Опер был на сутках, время текло медленно, постепенно разговор скатывался на общие темы. Чувства неприязни к менту я не испытывал, скорее наоборот, проникался симпатией — мужик не глупый. Другой вопрос: на своём-ли капитан месте? Он достал из ящика стола початую бутылку водки, налил мне и себе. Выпили.

— Ты человек взрослый, должен понимать: наказать того урода — дело чести. Уголовное дело заведено и то, что мы найдём твоего кореша, не сомневайся. Ладно, ладно, не кореша, посетителя, с которым ты так легкомысленно выпивал. Не вздыхай. Кому сейчас легко, когда вокруг такое творится? Блатата голову подняла, беспредел. Все крутые, все свои права знают… Эх!

— Понимаю, не вчера родился. Вот ты, капитан, называешь меня хозяином жизни. Да о чём речь? Разве дело в плаще? Я этих «новых русских» каждый день наблюдаю. Сделай — подай — принеси! Наши девки угодить им не могут, носятся как угорелые. Видел бы, как избивали официантку за то, что та огрызнулась. Я заступиться боюсь — инвалидом сделают или прибьют на хрен. А ты говоришь — хозяин жизни. Заложник профессии, вот так правильнее будет. Четырнадцать часов на ногах, а кого это касается. Улыбайся, угождай, — такая твоя работа. Вот и квасим, снимаем стресс традиционным русским напитком. Не так?

— Ну, знаешь, Вадим, не я тебе работу выбирал. Наша служба тоже не сахар: столько дерьма приходится перелопачивать. Я вот твою профессию почти не знаю, а наша известна всем. Фильмы, книги, газеты трубят… Куда ни кинь — всюду клин! Ладно, больше не задерживаю. У меня до конца дежурства ещё дела. Протокол только подпиши и свободен. Наши ребята о тебе хорошо отзывались, нос не задираешь, всегда плеснёшь если надо.