Варвара Головина - Записки графини Варвары Николаевны Головиной (1766–1819)

В день свадьбы был большой обед, вечером — большой бал в парадной зале великого князя Александра. Императрица, великий князь Павел Петрович и великая княгиня Мария Феодоровна проводили молодых до их апартаментов. На другой день был другой бал в большой галерее у императрицы, затем следовало еще несколько празднеств.

Приезд турецкого посланника в октябре того же года представил очень красивое зрелище. Аудиенция, данная ему императрицей, была очень торжественна; начиная от дверей залы, в которой его принимали, до трона, на котором восседала императрица, стояли в 2 ряда солдаты гвардейского полка, все высокого роста, одетые в красные колеты, с одной золотой звездой, украшенной русским гербом, на груди, и другой — на спине. Они образовали из себя густую цепь; у них был черный плюмаж, серебряные каски и карабины. На государыне была надета императорская мантия и малая корона. Два церемониймейстера открывали шествие, держа в руках золотые булавы с двуглавым орлом, за ними двое церемониймейстеров вели посланника, богато одетого; более 60-ти турок несли подарки на восточных подушках.

В то время, когда двор переехал из Царского Села в Таврический дворец, в котором он всегда проводил часть весны и осени, на мою долю выпала большая радость: свекровь моя просила у императрицы позволения поблагодарить ее лично за сына; но она была слишком стара и глуха, чтобы быть принятой во время церемонии в Зимнем дворце, когда он был назначен гофмаршалом двора великого князя Александра. Ее величество охотно согласилась оказать ей эту милость и приказала мне привести ее во дворец с собой после обеда. Мы вошли в зал за несколько минут до прихода императрицы. Моя свекровь была женщиной умной и по всей справедливости пользовавшейся безупречной репутацией. Во время ссылки и несчастий, которые ее семья терпела в заключении при Елисавете Петровне, она выказала большое мужество и душевную теплоту [108] Графиня Анастасия Степановна Головина была дочерью вице-адмирала Степана Васильевича Лопухина (ум. 1748 г.), двоюродного брата царицы Евдокия, и жены его, известной красавицы того времени, Натальи Федоровны, урожденной Балк. В начале царствования императрицы Елисаветы родители Анастасии Степановны замешаны были в дело о заговоре против императрицы, и хотя участие их в нем не было вовсе доказано, они понесли жестокое наказание и сосланы были в Сибирь; с ними были дети их. Анастасия Степановна чрез несколько лет вызвана была в Россию и вышла замуж за графа Николая Александровича Головина, но отец ее умер в Сибири, а мать с сыном своим получила прощение лишь в царствование Петра III. . Она уже давно не была в обществе, благодаря своей глухоте. Как только она показалась в зале, раздались приветственные крики, ей целовали руки, оказывали ей всякие знаки уважения. Признаюсь совершенно искренно, что я была польщена и тронута этими выражениями уважения. Императрица встретила ее очень ласково, поцеловала ее и приказала мне быть ее толмачом, потому что было бы неловко, если бы государыня кричала ей на ухо. Я с благодарностью повторяла все милостивые выражения нашей государыни. Она повела нас в свои внутренние покои, чтобы показать их моей свекрови, которая воспользовалась отсутствием публики, чтоб броситься к руке ее величества, чтоб выразить ей в самых трогательных словах, как она была благодарна государыне за то, что она подумала о ее старости и об ее сыне. Государыня была чрезвычайно тронута, я также: ничто не бывает так сладостно для нашего сердца, как чувство благодарности за любовь к нам и за участие к судьбе нашей. Возвратившись в зал, моя свекровь собралась уезжать, но ее величество задержала ее на весь вечер, составила ей партию в бостон с людьми, которые ей были наиболее приятны, наслаждаясь веселостью, которую эта приветливая и уважаемая старушка распространяла вокруг себя.

9-го мая двор переехал в Царское Село. Этот отъезд императрицы, хотя он совершался каждую весну, всегда производил большой эффект. Она ехала с людьми, составлявшими ее интимный кружок, в шестиместном экипаже, запряженном десятью красивыми конями, предшествуемая 6-ю курьерами, 12-ю гусарами, 12-ю лейб-казаками и в сопровождении камер-пажей; пажи и конюхи были верхом. Как только экипаж трогался с места, 100 пушечных выстрелов из Петропавловской крепости возвещали городу об отъезде государыни. Народ сбегался, все экипажи были в движении, всем хотелось увидеть ее проезд, с ее отъездом все становились угрюмы и тревожны, все чувствовали неприятную пустоту; несмотря на то, что на другой день я должна была нагнать ее, я, вместе с другими, разделяла это чувство. Я была неспокойна, пока сама не поехала. Я сожалею, что царский блеск отъезда служил для всех некоторым утешением; но для воображения необходимы такие величественные картины: они так отвечают почтительности, которую каждый питает к государыне в глубине своего сердца. Я также жалею о пушечном выстреле, возвещавшем нам восход и заход солнца: это было как воспоминание о том конце и о той надежде, которые всегда соединяются с нашими мыслями. Император Павел вывел этот обычай из употребления.

Летом 1794 г., когда я во второй раз жила в Царском Селе, при дворе прибавилось несколько новых лиц. Граф Эстергази, агент французских принцев, был принят государыней очень милостиво [109] От французских принцев, разоренных революцией, Эстергази не получал жалованья, и императрица пожаловала ему в Волынской губернии село Гродек; сын его Владислав наследовал это имение и затем остался в русском подданстве. . За его грубым тоном скрывался корыстный, склонный к интригам характер. Все считали его открытым и прямодушным человеком, но государыня недолго ошибалась в нем и только по своей доброте терпела его. Он заметил это и стал слугой Зубова, который и поддержал его. Его жена была женщина добрая и благодарная к своим прежним повелителям, обхождения прямого, ровного и свободного. Граф Штакельберг [110] Граф Оттон Магнус Штакельберг (р. 1736, ум. 1800), д.т.с. , наш прежний посол в Варшаве, где он играл важную роль, отлично умел угадывать дух общества; он был ловкий царедворец и предан Зубову. Граф Федор Головкин, хотя был ничтожной личностью, но некоторое время играл известную роль [111] Р. 1770 г., ум. 1820 г., камер-юнкер, затем посланник в Неаполе в 1794–1795 гг. Оставил после себя записки. . Это был злой и наглый лжец, не лишенный смелости; шутя и забавляя, он понемногу достиг высших чинов, но его влияние продолжалось недолго: насмешка и клевета были изгнаны в кружке императрицы, которая не терпела их. Граф Головкин стал чтецом и лакеем Зубова, другом сердца и доверенным лицом графини Шуваловой. Зубов выхлопотал ему место посланника в Неаполе, но его дурное поведение заставило отозвать его оттуда; он был даже выслан на некоторое время. Три сестры, княжны Голицыны [112] Княжны Марья (р. 1773, ум. 1826), Софья (р. 1776) и Елисавета (р. 1777, ум. 1835) Алексеевны Голицыны, дочери кн. Алексея Борисовича, генерал-майора, и жены его Анны Егоровны, урожд. княжны Грузинской. Княжны Голицыны были племянницами известной княгини Натальи Петровны Голицыной, ур. Чернышевой, «princesse moustache», и вышли затем замуж: княжна Марья — за графа Петра Александровича Толстого, генерала от кавалерии, княжна Софья — за пэра Франции, русского действ. ст. сов., графа Карла Сен-При, и княжна Елисавета — за графа Александра Ивановича Остермана-Толстого, генерал-адъютанта, героя 1812 года и Кульма. , назначенные фрейлинами при великой княгине Елисавете незадолго до ее свадьбы, также последовали за двором в Царское Село.