Михаил Шервуд - Байки

Когда мы поднялись на берег, оказалось, что Светки нет, пропала, исчезла, смылась. Оказалось, она побежала за этим Васей, объяснять ему, что это два-три московских и ленинградских дурака, психи. А Маня нормальная девушка и ждёт его, Васю, завтра там-то во столько-то.

Утром у Мани на животе проявилось трафаретное предупреждение. Теперь же оно когда исчезнет! Что было! Она ворвалась к нам с вопросами: какая зараза это сделала? Какая сволочь хочет получить по морде? Она считала нас нормальными мужиками, а мы оказались последними скотами.

Юрка сказал что-то вроде: “Маня, если он придёт, то сразу на живот смотреть не будет. А если увидит и испугается, то грош ему цена. Так что не писай в тридцать три струи, а жди, придёт или нет.” Маня плюнула и ушла, пообещав оторвать голову, когда узнает, кто этот гад.

Вася, конечно, пришёл и началась у них с Маней всякая любовь с картинками.

Да, Вася Остапчик оказался чудесным парнем. Мы с ним дружили, пока нас жизнь не развела.

Ученья были отчётные, за весенне-летний период обучения. Мы с Дуйсенбаем обслуживали машину, а Кузя отошёл в кустики. Ну, надо. Проходит время, Кузя не возвращается. Как же его, однако, развезло. Через полчаса пошли поторопить.

Место, где Кузя сбыл, нашли сразу. Рядом натоптано, ветки поломаны. Кузи нету. Дуйсенбай заявляет, что Кузю похитили. “Пошёл бы ты, Дуся, - говорю, мужики из ЦРУ, да?” Он рассердился: “Сколько раз говорю, не зови меня Дусей.” Дело было старое, потому что Дуйсенбай - длинное имя и мы иногда пользовались “сокращённым” именем. Иногда он злился, иногда –нет. Дуйсенбай заявляет, что я слепой, как все горожане, а он охотник и всё видит. “Ну да, - говорю,- охотник из МГУ. Там у вас на кафедре – все такие охотники. За девками.” Его за эту страсть отчислили, и он пошёл служить. В общем, дело нужное, и то, и то.

Мы спорим, а тут появляется Кузя. Фингал на весь портрет, губы разбиты, хэбэ в хлам, в руках пистолет и планшет с картами. Начал рассказывать, как закончил свои дела под кустом, принялся застёгивать штаны, а на него набросили мешок и поволокли.

Не успел он это рассказать, поднялся переполох, орут “строиться!” Стоим мы, Кузя с разбитой мордой тут же. Выходит посредник и говорит, что на офицера соседней части совершено разбойное нападение, разбиты кости лица, украдено табельное оружие, карты с нанесённой обстановкой. Судя по погонам, это сержант вашей части, потому что других с такими погонами рядом нет. Если кто, мол, знает, кто совершил преступление, то…

Кузя говорит, что это он. Рассказал, как разведка пехоты его украла из-под кустика, доставила к этому лейтенанту, как тот стал хихикать, что вот, дескать, обделались вы, ударная сила, и всё такое. Покажи, значит, на карте, где у вас что. Как положено, раз вляпался. На пенёк карту положил и пистолетом прижал, чтоб ветерком не унесло. Или для антуражу. Кузю этот пистолет привёл в бешенство. И этим пистолетом приложил его по голове, парень с автоматом рядом стоял, его–тоже, взял карты, пистолет и вернулся в родную часть. И всех делов. Доложить о происшествии не успел, вернулся вот только что, перед командой “строиться!”

Скандал был красивый. Литера этого перевели в другую дивизию, подальше от позора. Героическому Кузе дали отпуск. На Кузю все показывали пальцами, не часто так бывает: дал по рылу офицеру – и поехал в отпуск на третьем году службы. По-скольку он служил уже третий год, так его по-быстрому после приказа дембельнули.

Но это ладно. Был хороший разговор с замполитом. “Как можно, товарищ Кузнецов, бить своего советского офицера по лицу? Вообще офицера.” Кузя говорит, что бил не офицера, а противника. “Но ведь противник условный.”- говорит тот. Кузя отвечает, что он бил условно, настоящего врага уж он заделал бы. “Ну а если бы - товарищ генерал?”-поднял палец замполит. Кузя пожал плечами, какая, мол, разница, можно и генералу заехать, делов-то. Замполиту мало. Ну, а если бы Генеральный Секретарь нашей партии? Тоже? Кузя встал по стойке “смирно!” ”Товарищ майор, Генеральный Секретарь нашей партии ни при каких обстоятельствах не станет моим противником, товарищ майор! Разрешите идти, товарищ майор?” Вышел из палатки, закурил и сказал: “Ну что ты скажешь, Медный Лоб на своёй лошаде.”

Сестра прислала мне сборник стихов Навои, к чему старшина отнёсся очень неодобрительно. Потому что стихи мужики пишут, чтобы баба дала, а мужику читать стихи незачем. Тем более, солдату. Вот на гражданке читай девкам, сколько хошь.

Наша казарма была построена при Екатерине; при мытье стен обнаружились, так сказать, лозунги, среди которых был такой: “О воин, службою живущий, читай Устав на сон грядущий! А поутру, от сна восстав, читай усиленно Устав.” Поэтому читать стихи, знаете… Но я придумал. Жизнь заставляет.

Книжка была размером точнёхонько как БУП (Боевой Устав Пехоты): Отделение. Взвод. Рота. Утащил БУП, оторвал обложку, вклеил в неё стихи. Солдатская смекалка! Чуть свободная минутка – открываю, читаю. Конечно, парни всё знали, предупреждали, но ведь, пока не влетишь, не веришь.

Первым поймал, как водится, старшина. Я был дежурным по КПП. Сижу ночью, читаю, а он вваливается. Нет, чтоб у жены под боком, так припёрся, макарон.

“Что читаем на дежурстве?” Показываю обложку: “БУП, товарищ старшина, противника надо знать.” Смотреть он не стал, посмотрел без одобрения, буркнул что-то вроде “лучше матчасть изучай” и удалился. Хорошо, думаю, что не материалы очередного пленума ЦК КПСС.

Второй раз я влетел, когда наскочил на меня замполит. Тот просто покрутил книгу в руке, выбросил её в урну и пошёл, буркнув “за мной”. Подошёл к старшине и ехидно так: “У тебя, старшина, солдаты книги читают, больно грамотные.” А я, дурак, ляпнул, что таких не бывает, бывают не больно грамотные. Хорошо, что он не понял. “Ты,- говорит, - старшина, если не можешь солдата занять делом, пусть идёт в гальюн. Там всегда найдётся, что делать.” И ушёл.

Старшина прочёл мораль, пообещал лишить увольнения. Не в гальюн же меня посылать, в самом деле. Ну кому охота связываться с Медным Лбом. Дочитаешься, говорит старшина. Как в воду глядел. А я пошёл доставать книгу из урны.

Буквально на следующий день замполит опять меня поймал за чтением “БУП’а”. Взъярился и потащил меня к дежурному по полку: если старшина не справляется, то пусть дежурный разберётся. Дежурным был один капитан из нашего батальона, мужик очень жёсткий. Я уж думал, он мне все места оторвёт. Ожидал серьёзного втыка, честно.

Капитан взял книгу, полистал. Посмотрел на меня и говорит: “Вот что, сержант. Хорошего помаленьку. Ты почитал, теперь я почитаю. На дембель пойдёшь, тогда и отдам. Не умеешь читать – не читай. Свободен!”