Артём Драбкин - Самоходчики

Пусть пожеланием тост наш кончается: «Кончить с врагом поскорей!» Тост наш за Родину! Тост наш за Сталина! Тост наш за Знамя Победы! Пой, Друг, и пей до дна!

Лучше сражается, тот, кто старается, тот, кто поет веселей!!!

А 14 января 45-го года, раньше на неделю, по просьбе Уинстона Черчилля мы перешли в наступление. Помогли союзничкам. Наступление развивалось стремительно. Через 3 дня, в ночном бою, в польском городке Згеж, я своим взводом СУ, с двумя отделениями автоматчиков на броне разгромил штабную колонну врага на БТР усиленную артиллерией. Взяли генерала, захватили штабные документы, оперативные карты. На них, как на ладони, было все расшифровано о противнике: где, какие рубежи обороны, опорные пункты, резервы и их применение, особенно важно и четко был обозначен Мезерицкий укреп район, т. к. по плану операции на нем мы должны были остановиться. Но, после получения этих важных сведений, план наступления 1-й Гв. ТА был скорректирован и армия продолжила наступление. Освободили столицу Польши город Варшаву. При освобождении городов Кутно и Гнезин, сжег еще 2 танка.

2 февраля мы уже овладели Кюстринским плацдармом на реке Одер. За 2 недели наступления мы с боями преодолели около 600 км! Такого темпа наступлений, в среднем по 43 км в сутки, не знала ни одна армия мира. В конце февраля проходило награждение. Мой командир СУ № 2, мои механик и наводчик были награждены орденами Боевого Красного Знамени. Заряжающий получил орден Отечественной войны I степени, а я остался без награды! Что такое? В чем дело? Как это бывает? «Иван кивает на Петра, а Петр кивает на Ивана». Оказывается, разгром немецкой штабной колонны и захват оперативных документов и карт, коренным образом повлиял на ход наступления, что было оценено, как представление меня к высокому званию Герой Советского Союза! А кто должен написать и оформить представление? В суматохе сражений не разобрались. «А поезд ушел»!

Хоть командир полка, майор Фадеев, послал «вдогонку», но там где-то, кто-то «замотал». Это было 1-е представление. А 2-е было уже за Берлин! Сейчас обидно, а тогда — жив остался и больше ничего не надо. Но до Берлина было еще далеко! Немцы в северной Померании сосредоточили сильный танковый «кулак», с замыслом нанести удар в юго-восточном направлении, отрезать, окружить 1-й Гв. ТА и уничтожить! Этот план был раскрыт, мы развернулись под 90 градусов и нанесли удар на север. 1 марта 45-го года, через неделю мы уже мыли сапоги в Балтийском море! А танковый «кулак» был разгромлен! Как сейчас легко все это вспоминать, а тогда… Передохнули и снова в бой!

3-й Белорусский фронт никак не мог овладеть мощно укрепленным Кенигсбергом. Надо помочь. Еще раз разворачиваемся под 90 градусов, теперь на восток, наступая вдоль побережья Балтийского моря, идем на соединение с 3-м Белорусским фронтом, громим Гдынскую группировку немцев, ускорили штурм Кенигсберга. Здесь мне удалось сжечь еще один танк врага.

Далее, мы возвращаемся на Кюстринский плацдарм. Передвигаемся на «Студебеккерах» и готовимся к последнему штурму — штурму Берлина.

Командир полка повышает меня в должности. Теперь я командир батареи СУ-100!!! Корпус тот же, а орудие 100 мм. Заряжающего надо богатыря!

16 апреля ринулись в бой. На Зееловских высотах встретили упорное сопротивление. Мы у подножия, у врага, как на ладони. Мне удалось обнаружить и уничтожить 2 танка.

В Берлине берега рек немцы превратили в контрэскарпы. То есть залезть на противоположный берег было совершенно невозможно. Реку Шпрее не преодолеть. Все мосты были взорваны и единственный мост оставался — железнодорожный. Моя батарея по нему и переправлялась, конечно, под прикрытием танков и пехоты. Предварительно саперы все разведывали — не заминировано ли. В общем, по этому мосту мы переправились на западный берег и стали наступать между домами.

Если встречалась какая-нибудь преграда — насыпь, их делало местное население чтобы затормозить наше движение. Пару снарядов фугасных дали по этой насыпи, проход проделали и пошли вперед.

20 апреля, в пригороде Берлина, в кустах, слева от дороги, стоит в засаде танк. Немцы оставили его для прикрытия перекрестка. Командую: «Батарея, бронебойным, прицел «0», возвышение «0», 15 градусов влево, 2 снаряда беглым — огонь!» Немецкий экипаж не выдержал, бежал из танка. Это доложили разведчики. Осталось выйти из-за маски кустов — и в упор расстрелять «Пантеру». И без потерь продолжили наступление. 23 апреля на рассвете, словно немцы хотели проверить — не спим ли мы, выехали из-за угла дома на улицу нахально. Механик увидел первым и крикнул: «Впереди танк!» Сон как рукой сняло! И вот она танковая дуэль! Командую: «Бронебойным, под обрез, в середину — огонь!». Осталось только уточнить наводку, т. к. прицел уже стоял — «П» — постоянный. Наводчик работал, но и фрицы не дремали. Они тоже уточняли наводку своего орудия. Как медленно тянулось время! А прошло-то всего секунд 5. Наконец, наводчик нажал на гашетку! Прогремел оглушительный выстрел. Орудие 100 мм. в замкнутом пространстве, среди домов, и такое впечатление, будто в нашу машину ударили. Я четко видел, что он не успел. «Молодец Лёня, а ну, еще!» Второй прогремел, как музыка!

Путь открыт, мы вырвались из «каменного мешка» этого пригорода.

И вот, 25 числа, вышли на открытое место и, казалось, ничего особенного это место не предвещало. Внезапно, на опушке леса фашистский снаряд «прошил» танк тезки Аркашки. Был он на голову меня выше, богатырь, на груди тельняшка и на два года старше меня. В дружеской борьбе всегда выходил победителем.

Вижу, он с танка спрыгнул, вокруг пули свищут, мины, снаряды. Сам, как живой факел! Я знал, если сейчас упадет — не поднимется и сгорит заживо, пропадет! Отсчет времени на секунды шел. Заорал дико: «Не смей падать, ко мне бегом!» И вот, он несется, а пламя полощет, клокочет, будто живьем сожрать хочет! И это не кино, на глазах, наяву, такую жуть никогда не забудешь! Наконец, сошлись. И вот тут, с разбегу, что было сил я толкаю его, он падает. Так в первый раз я его повалил!

Ни секунды не мешкая, бросился в схватку с огнем, навалился всем телом, прижал — огонь отступил, угас. На этом можно ставить точку и кончать сказ. Тезку на танк и в медсанбат. А перед нами — купол рейхстага, как маяк впереди. Вот куда сходились все наши пути! Сколько жизней положено, сколько бед позади. И мы не могли, не имели права до него не дойти! Еще один перекресток. Простреливается фланговым огнем. Один танк горит!

Происходит заминка. Чего ждем? «Ну, как проскочим, пробьемся?» — своих спросил. А в ответ тишина. И тут еще немец. Трассами пуль застрочил. Все думали об одном: «Как живыми остаться!» И… «С Победой вернуться домой!!!» Конец войны недалек, но молох войны не разбирается и жесток. «Ну, что, ребята? Два раза не умирать!! А приказ — есть приказ и надо его выполнять». Мотор взревел. Танк с места рванул и понёсся стрелой. Да так, что из-под гусениц сноп искр по мостовой. И вот он спасительный угол-дома, но в этот миг удар в спину. В танке глухо, гарь и дым… Снаряд в моторное отделение угодил! «Ребята, живы?! К машине!!!» Сам сгоряча выскочил! И за углом свалился безжизненным кулем. Перегородку моторного отделения пробил большой осколок и меня под левую лопатку угостил. Ребята с рук в руки санитару меня передали… И этот медбрат быстро доставил меня в медсанбат. Какие были на фронте кудесники-хирурги-врачи. Осколок удалили, «дыру» залатали, да так, что уже через пару дней смог вставать. С трудом поднялся и побрел друга-тезку искать.