Артём Драбкин - Самоходчики

Там же, кстати, на Волховском фронте, насколько я знаю, произошла трагедия со 2-й Ударной армией генерала Власова. Вы слышали что-нибудь об этом именно тогда?

Я вам скажу об этом все, что знаю. Вот насчет предательства Власова. Я до сих пор в литературе нигде в воспоминаниях полководцев и Жукова, и Василевского не нашел, кто же являлся разработчиком этой операции. Ведь планом была поставлена задача перед 2-й Ударной армией такая: пройти по тылам немцев и соединиться с войсками Ленинградского фронта. Это серьезнейшая операция! Я не могу понять, как командующие об этом могут ничего не говорить. И Жуков в своих воспоминаниях молчит, и Василевский. Никто! Никто толком не скажет: кто же являлся идеологом и организатором этой операции. В этот период я уже был начальником разведки артполка. Я забыл сказать, что полк дошел до Тихвина пешком, и там нам организовали пополнение. Организационная структура полка была уже другая. Раньше была четырехорудийная батарея, мощная. А при формировании нового полка в Тихвине батарея всего из двух орудий состояла. Правда, дивизионы так и остались: было три дивизиона. И вот по поводу того, что касается той самой операции 2-й Ударной армии. Нам было приказано обеспечить прорыв, сделать его порядка 6 километров, потому что армия входила в этот прорыв двумя колоннами. То есть, обеспечить прорыв для входа армии. Мы смотрели пополнение этой армии. Все были одетые отлично: в меховые куртки, в валенки, очень и очень мощная была армия. Но дело в том, что войти в прорыв она вошла, а немец закрыл проход. Как мы не старались, значит, удержать этот проход, немец не позволил этого сделать. Приехал Ворошилов, и тоже ничего он там не смог сделать.

Танки применить там нельзя было. Там болотистая местность была: лесисто-болотистая. Поэтому армия 2-я Ударная Власова оказалась в окружении. В то же время не было снабжения армии. То же снабжение, которое организовали самолетами, было недостаточным. Поэтому, видимо, Власов разочаровался и, видимо, почувствовал, что Красной Армии придется терпеть позор. И он принял решение: отдал приказ всем офицерам, командирам подразделений, всем на свое усмотрение выходить с окружения самостоятельно. Никаких действий со стороны командования армии, чтобы организовать прорыв, не было. Поэтому единицы, ну сотни прорвались. Ведь в армии было порядка 60 тысяч человек. И спасся, конечно, очень и очень небольшой процент.

Как эта трагедия воспринималась у Вас?

Очень тягостно. Это наложило отпечаток особенно на тех, кто видел это позорное явление. Этот район назывался Мясной Бор. Не случайно пытались удержать прорыв этот 6-километровый, но не удалось. И Ворошилов бездарность проявил. Помню, были разговоры, что вот, Ворошилов поможет. Ничего не помог. Потому что применить танки там нельзя было, а достаточность стрелковых дивизий была ограниченной. И так с позором эта армия была ликвидирована.

Что у вас были за бои на Волховском фронте?

В этот период у нас была, главным образом, обоюдная дуэль артиллерийская была. Немец, значит, обстреливал наши позиции, мы стреляли по обнаруженным целям. Огневые его точки обнаруживали. В общем, наверное, порядка восьми месяцев мы стояли в обороне, вели перестрелку. И в этот период совершился неприятный для полка случай, когда командный пункт полка был обстрелян. Где-то до реки был километр, где немец по ту сторону, а мы — по эту, находились. Что это командный пункт большого начальника, потому что ни адъютант командира полка, ни начальник штаба не организовали строжайший подход к этому командному пункту, стало противнику известно. Движение было беспрерывное. И немец, конечно, определил, что это командный пункт большого масштаба. Поэтому начал обстреливать. Причем настолько методично и точно это делал, что один из снарядов угодил прямо в командный пункт. Обрушились все эти деревянные накаты, командира полка придавило, адъютант убежал, медсестра тоже убежала. Короче говоря, разбежались все, потому что немец вел беспрерывный огонь прямой наводкой. Командира полка мы потеряли. Это очень печальный период был в нашей жизни. Замечательный был командир полка!

Потери большие были в этих боях?

Нет, я бы не сказал. Потери были небольшими.

Какие задачи в этих боях и вообще Вы как начальник разведки полка выполняли?

В основном, конечно, мне нужно было определить район расположения артиллерийских позиций. Потому что главным, что ли, очагом для нас в то время явились артиллерийские позиции противника. Поэтому главная была задача такая: обеспечить район расположения точно. Поэтому были подключены в это дело все виды разведки. У нас было три батареи, которые этим занимались: фотобатарея, звукобатарея и топобатарея топографической разведки. Все эти виды разведки были подключены, и определяли точно район расположения огневых позиций противника. Это была основная задача перед разведкой полка. А функции у батарей были такие. Топобатарея, например, на основе триангуляционной системы действовала…. Я не видел этого сам, но в поле триангуляционные пункты у нас были: эти вышки, там же камень был, и там же были точно нанесены координаты. Именно базируясь на эти координаты, наша задача, топографической разведки, состояла в том, чтобы развернуть привязку топографическую всех артиллерийских батарей нашего полка. Это была основная задача топографической разведки. Ну звукобатарея, фотобатарея дополнительные уже сведения давали.

В чем основные сложности были для вас, как начальника разведки, на Волховском фронте?

Вы знаете, я не ощущал ну таких как бы непреодолимых сложностей. Мы выполняли поставленную задачу. У нас были на планшете точно нанесены районы расположения огневых средств противника. Так что особенных затруднений я, например, не ощущал.

Насколько изменилось положение в 1942 году по сравнению с 1941 годом? Расскажите об этом, исходя из вашего личного фронтового опыта…

Легче было воевать, да, конечно, нам тогда, чем в 1941 году. Появилась связь с соседями, уже командование приезжало, и связь была. Мы достаточно не ощущали перебоев в снабжении продовольствием, артиллерийскими снарядами. Короче говоря, жизнь боевая шла нормально. Особых трудностей я, например, не видел, не ощущал. Питание было нормальным.

Что было после Волховского фронта?

А там получилось, значит, так. Когда Волховский фронт с Ленинградским фронтом соединился, меня в этот период там не было. Тогда, в этот период, начался следующий этап моей деятельности как фронтовика. Командир полка вызвал несколько своих офицеров, человек, наверное, десять, и сказал, что сейчас командование армией организует новый вид вооружения — создаются так называемые полки самоходноартиллерийские. Организационная структура этих полков такова, что экипажи и технический состав будут танкисты, а командиры рот, командиры батарей, начальники штабов — артиллеристы. И он нас спросил: «Кто желает, значит, поехать в Москву, где формируются эти танково-самоходные артиллерийские полки?» Ну я посоветовался со своими коллегами и дал свое согласие. И к концу 1942 года я был в Москве в районе формирования этих самоходно-артиллерийских полков.