Тимоти Листер - Двойной агент Сторм в Аль-Каиде и ЦРУ

Затем разговор перешел к Сомали и успехам «Харакат аш-Шабаб» по захвату территории страны.

У меня родилась дерзкая мысль.

— Шейх, почему бы нам не позвонить братьям в Сомали и не спросить их, как дела? — подначивая, спросил я.

Они не поверили: как я могу просто так позвонить?

У меня был знакомый Ахмед Варсаме, сражавшийся в рядах «Харакат аш-Шабаб».

— Машаллах, это Мурад, как поживаешь? Передо мной сидит человек, который хочет с тобой поговорить, — сказал я, протягивая телефон Авлаки.

Когда Варсаме опомнился от неожиданности, что говорит с известным имамом, он рассказал ему о войне. Казалось, Авлаки приободрился, он был рад поговорить с моджахедом из Сомали. Они обменялись электронными адресами и номерами мобильных телефонов.

Я только что установил связь между сомалийскими и йеменскими боевиками. Поскольку Авлаки тяготел к внутреннему кругу «Аль-Каиды» в Йемене, связь с Варсаме пошла бы на пользу обеим сторонам, но еще больше — западным разведкам, получившим адреса электронной почты и номера телефонов.

Перед уходом Авлаки мы договорились о новом способе связи — проверенном методе оставления электронных писем в папке «Черновики» почтового ящика с обоюдным доступом. Я объяснил ему, что так безопаснее. После тюрьмы и под пристальным вниманием йеменских спецслужб он стал осторожнее в связях с внешним миром.

Пару недель спустя он внезапно уехал из Саны — скорее всего, под давлением семьи, отец умолял его скрывать свои фундаменталистские взгляды. И еще он наверняка чувствовал, что под колпаком йеменских спецслужб ему не стать духовным вождем.

Город Атак стоит на краю Руб-эль-Хали, бескрайней пустыни, далеко переходящей за границу Йемена и Саудовской Аравии. Милях в 250 к юго-востоку от Саны, Атак с трех сторон окружен горами. В силуэте города доминируют функциональные правительственные здания, но в центре и на окраинах сохранились несколько средневековых жемчужин, тонкой работы домов глинобитного кирпича, вписанных в уходящие вверх скалы. К тому же Атак столица провинции Шабва, где велико влияние семьи Авлаки. Итак, Анвар перебрался в Атаку и жил там со второй, очень молодой женой.

С первой женой Авлаки жил в Соединенных Штатах. Она была из знатной столичной семьи, хорошо образована и свободно говорила по-английски. С сильным и независимым характером, в Сане она сама водила машину и часто ставила Анвара на место. Поэтому, когда в 2006 году он сказал ей, что хочет взять вторую жену, это ей не понравилось, в особенности когда она узнала, что новой невесте не было и 20.

Ее Авлаки подыскали два брата (в конце концов, это Йемен), его большие поклонники. Авлаки не только не смог отказаться от этого щедрого жеста, а, напротив, с энтузиазмом согласился. Свадьба была отпразднована с большой пышностью. Семья первой жены оскорбилась появлением этой молодой выскочки, бывшей ниже их по социальному статусу.

Сначала Анвар поселил новую молодую жену в квартире близ Академии ВВС в Сане. А потом она — явно без энтузиазма — последовала за ним в глухомань провинции Шабва.

В Атаке Авлаки большую часть времени проводил в Интернете. Тюремное заключение усилило популярность имама в исламистских кругах на Западе. Выйдя из тюрьмы, Анвар создал веб-сайт — anwar-alawlaki.com — и страницу в Facebook. Из городского интернет-кафе он обрушился на США и их союзников, в том числе правительство Салеха, обвиняя их в объявлении «войны исламу». Зарегистрировав свыше 60 почтовых ящиков [112] 60 почтовыхящиков: Catherine Herridge, American cleric used more than 60 email accounts to reach followers, including Hasan’, Fox News, 15 June 2012. , вступил в переписку с десятками из целого легиона своих сторонников. В феврале 2008 года я с женой поехал из Саны в Атаку встретиться с Авлаки. Тогда мы в первый, но не в последний раз отправились на поиски имама во внутренние районы Йемена. Поездку я предпринял по собственной инициативе, но с одобрения и ПЕТ, и ЦРУ. Сначала из-за племенных столкновений в Марибе (обычный случай) йеменские военные нас не пропустили. На следующий день мы попытались еще раз. Для моей жены это был визит к другу, она понятия не имела, зачем я на самом деле хочу снова встретиться с Анваром.

Девять часов мы ехали вдоль огромных песчаных дюн Рамлат эс-Сабайтан. Время от времени сквозь дымку вдруг возникал трех- или четырехэтажный дом, бросающий вызов векам, ветрам и дюнам. Границу пустыни обозначали черные гранитные купола, торчащие на сотни футов вверх точно гигантские буханки тыквенного хлеба.

Даже в собственном автомобиле мне важно было оставаться в образе. Поэтому с компакт-диска неслись нашиды — исламские песнопения, а жена не снимала никаба. Когда на закате мы, наконец, приехали в Атак, Анвар ждал нас в новом «Ленд Крузере». С деньгами у него было неважно. Он был в племенном одеянии, на бедре висел йеменский кинжал, или джанбия.

Порядки в доме восходящей звезды исламского фундаментализма царили любопытные. Авлаки с молодой женой снимали скромную квартиру на третьем этаже в центре города. Меня поразила простота обстановки — далекая от величественных апартаментов таких имамов, как шейх Абдул Маджид аз-Зиндани. Авлаки жил почти аскетом, единственная роскошь, которую он себе позволял, — лучший мед по утрам [113] Возможно, это было не просто пристрастие. Некогда магазины, торгующие первосортным йеменским медом, контролировал Усама бен Ладен для финансирования «Аль-Каиды». .

Крутился потолочный вентилятор — даже в феврале уже было жарко. Снизу доносились приглушенный шум уличного движения и крики торговцев.

Из-за строгих йеменских традиций с его новой женой я никогда не разговаривал. Однако моя жена вскоре поняла, что та вряд ли подходящая пара для такого ученого, как Анвар. Тогда ей было 19, очень красивая и еще по-девчоночьи угловатая. Анвар вышел из тюрьмы всего три месяца назад, но она уже была беременна и нередко страдала от утреннего токсикоза.

Атак — отдаленный и консервативный уголок далекой и консервативной страны — казался ей утомительным и жарким. Она сказала моей жене, что на первых порах жизнь с Анваром была сурова. Их свадьба больше напоминала похороны из-за враждебности первой жены. Месяцами женщины не общались, но, в конце концов, договорились. Теперь в Атаке они жили с мужем по очереди.

Младшая жена не могла дождаться, когда вырвется из душной квартиры, вернется в Сану и увидится с родными. Она любила Анвара, но сказала моей жене, что он только и делает, что читает. Его кабинет был завален от пола до потолка книгами по шариату.

Он с одержимостью штудировал исламское вероучение. Однако дома следовал ему избирательно. Поставил в спальне телевизор, чтобы жена могла смотреть любимые турецкие сериалы с переводом на арабский. Послабление невиданное: многие боевики «Аль-Каиды» считали, что на телевидение распространяется харам — строгий запрет шариата. Телевизору явно отдавался приоритет над ведением домашнего хозяйства. В Сане об этом беспокоилась прислуга, а в этом захолустье Анвар много раз потакал жене и сам шел на кухню готовить для нас двоих обед.