Алекс Гилберт - Я – приемный сын

Мы были вынуждены придерживаться жесткого графика, поэтому сразу после посещения кладбища направились в Дом ребенка. Впрочем, перед этим мы сделали короткую остановку у местного порта. Мы с Михаилом немного прошлись, и он рассказал мне кое-что из истории Архангельска. Мои родители тоже гуляли здесь в 1994 году, перед тем как забрать из приюта меня и брата.

Признаться, я и сам не знал, чего ожидать от посещения Дома ребенка. Мы находились совсем рядом. Я увидел его из машины и сразу понял, что это именно он. Меня охватило волнение, я никак не мог успокоиться – необычное для меня состояние. Эмоциональное возбуждение, при котором я и сам был не в состоянии понять, какие именно чувства испытываю. Ясно было лишь то, что я рад оказаться здесь.

Машина остановилась, мы вышли. Мне дали цветы, чтобы я преподнес их тем, кто будет встречать нас. Минуты тянулись невыносимо долго. Мы подошли к двери, я взглянул на табличку, пытаясь прочесть ее, но мало что понял. Однако на Михаила и Настю мои успехи в овладении русским языком произвели впечатление. Все были сосредоточены, мне же не терпелось попасть внутрь.

Для начала нас представили охранникам и воспитательницам. Со мной поздоровалась женщина, назвавшаяся Ольгой. Она ухаживала за мной, когда я жил здесь в 1994 году, и помнила меня. Я, честно говоря, не мог поверить в происходящее. Полагаю, Ольга испытывала те же чувства. Нам обоим момент казался не совсем реальным. Я смотрел по сторонам, пытался заставить себя поверить, будто что-то узнаю, – и не мог. К тому же с тех пор, как я покинул этот дом, помещение успели перестроить, все было по-другому.

К моему приезду персонал успел подготовиться: на стенах для меня развесили фотографии; были и снимки начала девяностых годов, когда я жил здесь. Увидел я и некоторых детей, живущих там сейчас, и вот тогда-то впечатление стало действительно ошеломительными.

Я вошел в комнату, где когда-то размещалась моя группа. Теперь в ней было всего семеро малышей. Нас было куда больше, так что можно было порадоваться, что количество сирот сократилось. Сотрудники прилагали массу сил, ухаживая за детьми, среди которых было много больных. Мне хотелось как-то помочь им. Часы, проведенные в Доме ребенка, вызвали у меня очень сильные эмоции.

Я задал сотню вопросов, связанных с работой Дома ребенка. В тот день я много узнал и, как уже говорил раньше, нисколько не жалел о том, что принял решение приехать туда. На Михаила посещение приюта тоже произвело большое впечатление. Естественно, с нами была и Настя, переводчица. Лишь тогда Михаил впервые увидел документы о моем поступлении в Дом ребенка.

Эти бумаги заполняла моя биологическая мать Татьяна, передавая меня в Дом ребенка. В них сообщалась лишь точная дата, когда я попал туда, и некоторые подробности, касавшиеся моего рождения. Я видел, с каким волнением Михаил воспринимал все эти сведения, и знал, что он жалел о том, что не был тогда в курсе о моем существовании. Он до сих пор не понимал, почему Татьяна не рассказала ему, что забеременела и родила. Думаю, и не поймет. Но я не раз говорил ему, что все вышло как нельзя лучше, и нужно быть благодарным судьбе за то, как она сложилась. Михаил, хоть и был расстроен, не мог не согласиться со мною.

После беседы и осмотра Дома ребенка настало время уходить. Я пообещал вернуться в ближайшую среду и продолжить осмотр. Покидая Дом ребенка, я испытывал самые разнообразные эмоции: пытался отыскать в памяти хоть какие-то обрывки воспоминаний о том времени, но никак не мог. Я был благодарен сотрудникам Дома ребенка за то, что они согласились встретиться со мною. Я хотел помочь им, и уверен, что смогу это сделать уже в недалеком будущем. Они знали и мою биографию, и о моем проекте.

Насте нужно было вернуться на работу, так что мы остались втроем – я, Михаил и наш водитель Паша. Я опасался, что языковый барьер не даст нам общаться, но все обошлось. Я с помощью онлайн-переводчика спросил о наших дальнейших планах. Михаил ответил, что мы едем в музей деревянного зодчества. Это популярный туристический объект в Архангельске, и мне давно хотелось посмотреть его. Родители были и показывали мне фотографии. Теперь и я с удовольствием ехал туда. Особенно кстати оказалась эта экскурсия после посещения Дома ребенка: получил время для того, чтобы немного успокоиться.

Минут через двадцать мы вылезли из машины. Я не знал, куда мы приехали; судя по всему, куда-то за пределы Архангельска. Хотя было всего лишь три часа дня, уже начало смеркаться. Зимой дни в Архангельске очень коротки, а летом, наоборот, очень длинны. Причина этого – географическое положение почти на самой верхушке глобуса.

Языковой барьер не мешал мне общаться и шутить с Михаилом и Пашей. Я вынул видеокамеру, дал ее Паше и попросил его снять наш с Михаилом разговор. Я хотел, чтобы Михаил попытался разговаривать по-английски, и очень удивился, когда оказалось, что у него неплохо получается. Оказалось, мы вполне способны общаться и без переводчика. В тот вечер мы немало смеялись. Да, разговор шел с трудом, но мы вполне могли объясняться на несложные темы.

Мы успели дотемна обойти весь музей. Постройки-экспонаты, да и весь музейный городок поразили меня – я никогда еще не видел ничего подобного. Я уже настроился на завершение дня, но оказалось, что это еще не все. Михаил сказал, что мы приглашены на обед к другу его семьи, и, хотя мне жутко хотелось спать, интерес к новым людям пересилил.

Я спросил Михаила, много ли народу там ожидается. Он со смехом ответил, что я сам все скоро увижу.

Друзья, в чью квартиру мы приехали, очень хорошо знали Михаила. Я уже видел эту семью на его фотографиях, так что эти люди не были для меня совсем уж незнакомыми. В комнате, куда мы вошли, стоял большой стол, заставленный разнообразными яствами; я подумал, что будет трудно осилить столько еды. Все уселись за стол. Как нетрудно догадаться, никто из присутствовавших не говорил по-английски.

У меня был при себе телефон, так что я мог задавать простые вопросы, как, впрочем, и все остальные. Мы шутили и смеялись до глубокой ночи. Я наслаждался традиционным русским застольем! Все были очень любезны со мною и очень интересовались Новой Зеландией. Я много говорил, очень медленно произнося слова. Днем нам сообщили, что репортаж о моем посещении Дома ребенка сегодня вечером – как раз в то время, когда мы находились в гостях, – покажут по ТВ. Я не был уверен, что готов смотреть передачу о сиротском приюте, где побывал всего несколько часов назад.