Барбара Эрлих-Уайт - Ренуар. Частная жизнь

Жак-Эмиль воспринимал Ренуара совсем иначе. Примерно тогда же он так описал случившееся в письме к отцу: «Вчера приезжал в гости Ренуар. Мама, как ты знаешь, пригласила его со мной поработать. Поскольку комната не была готова, мы не смогли его оставить на ночь, и, как ты увидишь, это даже к лучшему. Мама пригласила его поужинать. Мы просидели за столом чуть меньше сорока пяти минут (обычно ужин занимает минут пятнадцать-двадцать). Мама разнервничалась и сказала, что не сможет ужинать с ним постоянно. Потом наговорила мне про него очень нехороших вещей, хотя сама же его и пригласила. Сказала, что он человек недалекий, какой-то писаришка, ест медленно и невыносимо дергается. Короче говоря, она, как могла, старалась отменить свое приглашение… Ренуар за десять минут написал закат. Это рассердило маму еще сильнее, она сказала ему, что он „зря расходует краску“! Хорошо, что сам он ничего не замечает. Сам я не сказал маме ни слова, так сильно я на нее разозлился» [434] Жак-Эмиль Бланш – отцу, доктору Бланшу, Дьепп, 20 июля 1881 // Ibid. P. 444–445. .

Вне зависимости от мнения матери, Жак-Эмиль остался преданным поклонником Ренуара и летом следующего года написал отцу: «Я сейчас часто вижусь с Ренуаром, и он нравится мне все больше и больше. Немногие понимают истинное величие этого человека, который на первый взгляд кажется таким угрюмым». После этого он цитирует письмо Мэтра, где говорится о Ренуаре: «Когда Ренуар в хорошем расположении духа, что большая редкость, и когда он дает себе волю, что еще большая редкость, он говорит с отменным красноречием, на удивительном, своеобразном языке, который не вызывает неудовольствия у культурных людей. Кроме того, характеру его присуща такая неподкупная честность и такая бесконечная доброта, что мне всегда приятно было слушать его разговоры. При ближайшем рассмотрении видно, что он наделен большим здравым смыслом, да, здравым смыслом и скромностью; очень тихо и невинно, он с упорством пишет свои разнообразные, утонченные работы, от которых у будущих знатоков голова пойдет кругом» [435] Бланш – отцу, 15 августа 1882 // Ibid. P. 441. . Жак-Эмиль и его мать так никогда и не сошлись во мнениях по поводу Ренуара. Впоследствии молодой художник приобрел несколько работ мэтра [436] Жак-Эмиль Бланш приобрел эскизы маслом к «Пастуху, корове и овце» (1886) и к «Большим купальщицам» (1887) ( Dauberville . Vol. 2. Pl. 1048, 1292). .

Лето 1881 года Ренуар провел в Дьеппе, а в следующий раз, отправившись путешествовать, взял с собой Алину. В конце октября, через полгода после его возвращения из Алжира, они поехали в Италию. Неудивительно, что Ренуар взял Алину с собой, – он очень скучал по ней в Алжире, а кроме того, дважды дал ей обещание, что в следующую заграничную поездку они отправятся вместе. Они мирно путешествовали вдвоем, и поездка, которая изначально планировалась длиной в два месяца, растянулась на все шесть. Есть много свидетельств о том, что Алина сопровождала возлюбленного на всем ее протяжении, с момента отъезда из Парижа в конце октября 1881 года и до возвращения в конце апреля 1882-го. В марте 1882 года в алжирской газете L’Akhbar появилось сообщение, что из Марселя на пароходе «Мерис» только что прибыли «художник Ренуар и его супруга» [437] Benjamin . Renoir and Algeria. P. 42. . Другим доказательством может служить то, что Алина не сохранила ни одного письма Ренуара за эти шесть месяцев. От его алжирского путешествия у нее осталось десять посланий – от полугодовой разлуки наверняка осталось бы еще больше. Кроме того, Алина позировала для самой важной работы, которую Ренуар написал в Италии, – «Белокурой купальщицы» [438] Dauberville . Vol. 1. Pl. 583. .

Еще один повод верить в то, что Алина сопровождала Ренуара, – это ее слова, сказанные четырнадцать лет спустя дочери Берты Моризо Жюли Мане, а также ее собственным детям, что они с Ренуаром провели медовый месяц в Италии. Жюли записала в дневнике: «Мадам Ренуар рассказала нам [Жюли и ее матери] про их поездку в Италию после свадьбы. Очень забавно было слушать ее рассказ, потому что мы уже много раз слышали повествование месье Ренуара, из которого следовало, что он ездил туда один, еще до знакомства с женой. Ей было двадцать два года, и она была очень стройной, сказала она [Алина], во что трудно поверить» [439] Manet . Growing Up with the Impressionists. 19 September 1895. P. 67. . По словам Жана Ренуара, мать и ему говорила, что провела медовый месяц в Италии [440] Renoir . Renoir, My Father. P. 239. .

По сути, эта поездка действительно стала для двух влюбленных медовым месяцем. При этом поженились они только девять лет спустя. Однако на нескольких изображениях обнаженных женщин у модели на пальце левой руки четко видно обручальное кольцо – например, в «Белокурой купальщице». Впрочем, это было обычным делом на ранних ренуаровских портретах обнаженных – таких как «Купальщица с грифоном» (1870) и «Обнаженная в солнечном свете» (1875), – возможно, им руководили понятия о приличиях [441] Dauberville . Vol. 1. Pl. 596, 603. .

Как видно из дневника Жюли Мане, Ренуар никому не сообщил, что Алина будет его сопровождать, а потом хранил эту тайну десять с лишним лет. Он не хотел, чтобы про их отношения знали многие его друзья, патроны и агенты. Соответственно, в его письмах из поездки прямо или косвенно указывается, что он путешествует один; например, он пишет Дедону: «Я слегка соскучился вдали от Монмартра и… оказалось, что самые уродливые парижанки куда привлекательнее первых итальянских красавиц» [442] Ренуар – Шарлю Дедону, Неаполь, без даты [декабрь 1881] // White . Renoir’s Trip to Italy. P. 347–348. . Мане он пишет с Капри: «[Здесь] я – единственный француз» [443] Ренуар – Мане, Капри, 28 декабря 1881 // Ibid. P. 348. . О том, что все это время его сопровождала Алина, знали только два человека: брат Эдмон и друг Сезанн.

Маршрут двухмесячного путешествия Ренуара по Италии можно восстановить по его венецианскому альбому и по письмам. (Альбом 13 на 20 см приобретен, судя по ярлыку, в венецианском магазине: «Бьязутти… Венеция» [444] André. Renoir: Carnet de dessins. .) В нем содержатся зарисовки из путешествия по Италии и второго его путешествия в Алжир. Кроме того, о том же маршруте свидетельствуют письма к Дюран-Рюэлю, Берару, Шарпантье, Шоке, Дедону и Эдуарду Мане. Известно, что 1 ноября 1881 года Ренуар с Алиной находились в Венеции [445] Ренуар – Берару, Венеция, 1 ноября 1881, взято из: Hotel Drouot sale catalogue, 16 February 1979, no. 69. . Маршрут, которому Ренуар намеревался следовать далее, четко изложен в письме из Венеции к мадам Шарпантье: «Я начал с севера и собираюсь спуститься вниз по всему сапогу [Италии], а закончив, с превеликим удовольствием приду к вам отобедать». В том же письме он прислал ей стишок: «Уезжаю в Рим, / Венеция, прощай, / Прекрасный край, / Земля обетованная, / Мой дивный рай, рай, рай» [446] Ренуар – мадам Шарпантье, Венеция, без даты [осень 1881] // White . Renoir’s Trip to Italy. P. 346. . Примерно в то же время он сочинил похожий стишок для Дедона: «Прощай, Венеция, / Небес свинцовых край, / Земля обетованная, / Мой дивный рай, рай, рай. Еду в Рим, а потом в Неаполь. Хочу посмотреть Рафаэля, да, друг мой, Ра-фа-э-ля. А потом все недовольные… наверняка будут кричать, что он на меня повлиял!» [447] Ренуар – Дедону, без места, ноябрь 1881 // Ibid. P. 347.