Барбара Эрлих-Уайт - Ренуар. Частная жизнь

Ренуар принимал участие в «деле Дрейфуса» в качестве антидрейфусара – в основном по причине своего политического консерватизма и страха перед анархизмом. Учитывая, что он осуждал современность, жил в окружении друзей-консерваторов и всегда стремился разделять общее мнение, нет ничего удивительного, что он оказался среди гонителей Дрейфуса. Надо помнить, что так же поступили 90 % французов, в том числе друзья Ренуара – Дега, Форен, Гийомен, Жюли Мане, Роден, Анри Руар, четверо сыновей Руара и Поль Валери [852] Nochlin . Degas and the Dreyfus Affair. P. 96–116. . Впрочем, в случае с Ренуаром антидрейфусарство не равнялось антисемитизму, если определять антисемитизм как ненависть к евреям и их дискриминацию как национальной, этнической, религиозной или расовой группы. В 1984 году я опубликовала книгу «Ренуар: его жизнь, искусство и письма», в которой, основываясь на письмах Жюли Мане, я пришла к выводу, что Ренуар был антисемитом. Однако теперь, посвятив еще тридцать лет изучению биографии Ренуара, прочитав еще две тысячи писем его, к нему и о нем, тщательно изучив его личность и характер, я изменила мнение и более не считаю, что это так.

Тем не менее в разгар «дела Дрейфуса» Жюли Мане заносила в свой дневник высказывания, которые характеризуют Ренуара как антидрейфусара. В 1898 году она пишет: «…была сегодня в мастерской Ренуара, там обсуждали „дело Дрейфуса“ и евреев. „Они приезжают во Францию зарабатывать деньги, но, если приходится еще и драться, прячутся за деревом, – сказал месье Ренуар. – В армии их много, потому что евреи любят щеголять в форме… «Дело Дрейфуса» просят обнародовать, но некоторые вещи просто нельзя говорить вслух. Люди не хотят понимать таких вещей“, – добавил он. Кроме того, месье Ренуар прошелся по Писсарро, „еврею“, у сыновей которого нет гражданства, и они нигде не будут служить в армии. „Живучие они, эти евреи. Жена Писсарро не еврейка, а все дети евреи, еще почище своего отца“» [853] Manet . Growing up with the Impressionists. 15 January 1898. P. 124. . Патриотичный Ренуар, служивший в армии во время Франко-прусской войны, негодовал по поводу того, что дети Писсарро, соблюдающие традиции евреи, были освобождены от военной службы по религиозным соображениям. Он позволяет себе расистские высказывания, однако в них не звучит ненависти. Далее мы увидим, что на тех же принципах строилось и его поведение. Что касается использования неприемлемой лексики, тому было четыре причины.

Во-первых, в конце XIX – начале XX века предвзятое отношение к евреям было в Европе совершенно обычным делом. Во Франции особенно, поскольку там еще остро переживали случившееся двадцатью годами ранее унизительное поражение со стороны Германии во Франко-прусской войне, в результате которого Эльзас и Лотарингия, родина Дрейфуса, отошли к Германии. Мысль о том, что кто-то может продавать военные тайны немцам, была для подавляющего большинства французов красной тряпкой, а еврейское происхождение Дрейфуса только подстегивало негодование зараженной предрассудками общественности. Большинство французских газет (на которые были подписаны более двух миллионов человек) заняли антидрейфусарскую позицию и подтвердили вину Дрейфуса; многие мелкие газеты (с числом подписчиков в 200 тысяч) сохранили веру в его невиновность [854] Одним из способов оценить соотношение между дрейфусарами и антидрейфусарами является анализ газетной подписки. Общее число антидрейфусаров (подписчиков La Libre Parole, L’Anti Sémite, La Croix, Le Pèlerin, L’antijuif, Le Petit Journal ) составляло 2 млн 170 тыс. человек, тогда как число дрейфусаров (подписчиков L’Aurore и Le Siècle ) составляло 200 тыс. См.: www.e-ir.info/2012/06/06/the-significance-of-the-dreyfus-affairs-on-politics-in-france-from-1894-to-1906/ , accessed December 2016. . Среди дрейфусаров оказались Кассатт, Шарпантье, Малларме, Мирбо, Моне, Писсарро, Синьяк и Золя. 13 января 1898 года, когда «дело Дрейфуса» уже сотрясало Францию на протяжении четырех лет, Золя опубликовал в дрейфусарской газете L’Aurore «письмо к президенту республики» под названием «Я обвиняю», в котором заклеймил французских генералов и сановников за то, что они засудили ни в чем не повинного человека и совершили еще более страшное преступление: представили в доказательство своего вердикта лживые и неполные свидетельства, поскольку заранее знали, что Дрейфус невиновен [855] Monneret . L’Impressionnisme. Vol. 3. P. 115. .

Во-вторых, антисемитские высказывания Ренуара проистекали из его политического консерватизма, неколебимого патриотизма и страха перед анархизмом, за который ратовал Писсарро [856] Nochlin . Degas and the Dreyfus Affair. P. 96. . Что касается последнего, Ренуар очень переживал, что связь с анархизмом может пагубно сказаться на стоимости его работ. Как и Сезанн, Ренуар был убежден в виновности Дрейфуса; оба художника были заядлыми националистами и безоглядно доверяли французским чиновникам, военным и прессе. Невиновность Дрейфуса показала бы слабое место во французской военной машине, а это националистам, вроде Ренуара и Сезанна, представлялось неприемлемым, вне всякой зависимости от религиозной принадлежности Дрейфуса.

Впрочем, у других консервативных друзей Ренуара национализм был далеко не единственной причиной выступать против Дрейфуса и дрейфусаров. Например, двое очень на тот момент близких друзей Ренуара, Дега и Жюли Мане, были, вне всякого сомнения, одновременно и антидрейфусарами, и ярыми антисемитами. Антисемитизм Дега превосходил все границы. К 1895 году Дега, на тот момент частично потерявший зрение, начал заставлять свою служанку Зою читать ему вслух антисемитскую ежедневную газету La Libre Parole . На волне общественного беспокойства, вызванного «делом Дрейфуса», он рассорился с друзьями детства – евреями Алеви, хотя они довольно давно перешли в католицизм. 5 ноября 1895 года Даниэль Алеви записал в дневнике: «[Дега] страстно уверовал в антисемитизм». Жюли Мане также принадлежала и к антидрейфусарам, и к антисемитам – это видно из ее дневника. В январе 1900 года состоялась ее помолвка с Эрнестом, одним из четверых сыновей Анри Руара, – все в этой семье были оголтелыми антидрейфусарами [857] Ibid. P. 107, 97, 106, 115. N. 49, 52 соответственно. . Подтверждением антисемитизма Жюли служит и ее дневниковая запись от сентября 1899 года – она пишет о пожертвовании, которое она сделала совместно с пятью подругами: «Мы, шесть молодых девушек, посылаем скромную сумму в шесть франков в La Libre Parole , чтобы поддержать рабочих из Виллетт и фонд репатриации евреев в Иерусалим» [858] Manet . Journal. 20 September. Р. 255. .

В-третьих, общественно-экономическое положение Ренуара и его происхождение тоже способствовали поддержке антидрейфусаров. Как говорилось выше, его деда по отцу бросили родители и его взял к себе в дом сапожник, поэтому Ренуар всегда чувствовал себя чужаком в обществе более состоятельных, лучше образованных и обладающих более широкими связями друзей-импрессионистов, большинство из которых принадлежали к высшему классу и лишь несколько – к среднему. В мире искусства вообще преобладали люди из высшего класса, и Ренуар ощущал себя отщепенцем, взирающим на это изысканное общество со стороны. Чтобы оправдать свое присутствие в этом кругу, Ренуар зачастую поддерживал общее мнение. Высказать свое несогласие со всеми значило бы подчеркнуть свое отличие от остальных людей мира творчества и тем самым отграничить себя от него. Ренуар, как чужак, не мог позволить себе дистанцироваться еще сильнее.