Владимир Васильев - От поколения к поколению

Одни, шельмуя прошлое, преподносят их как объективную закономерность, с восторгом трубят, как они утверждают, о возврате России на цивилизованный путь развития. Другие — с чувством горести и негодования раскрывают закулисную борьбу властьдержащих, их предательство интересов большинства граждан и страны в целом в году заокеанским воротилам.

Надеюсь, моим потомкам будет интересно узнать, как росло и взрослело поколение Васильевых второй половины ХХ — начала ХХI веков, как воспринял я и мое окружение распад Советского Союза, процессы, приведшие вновь к расколу общества на богатых и бедных.

Не все согласятся с моей оценкой того времени. Кому-то покажется, что в своем восприятии я идеализирую его, кто-то усомнится в моей искренности. Это естественно. Всегда были, есть и будут люди с разными взглядами на события, оценивающие их через призму только своих личных интересов.

Что касается человеческих качеств, то я не был паинькой. В детстве покуривал, играл в пристенку, лазил по садам и огородам, в техникуме пробовал себя в азартных играх, не прочь был пропустить лишний бокал вина. И на воинской службе бывали проколы. Достаточно вспомнить, что в свой первый краткосрочный отпуск на родину (наивысшая степень поощрения воину срочной службы) я отправился спустя 2,5 года после призыва.

Однако, на мой взгляд, человек, как перед собой, так и в памяти других предстает одноцветным: белым или черным. Все зависит от восприятия совершенных им поступков. Поэтому при описании своего жизненного пути буду опираться только на те факты и впечатления, которые стали основополагающими в моей биографии.

Год моего рождения совпал с отменой продовольственных карточек. Но время было послевоенное и бытовых трудностей хватало. Для нашей семьи они удваивались, так как, переехав из Сталинграда, родители только-только осваивали новое место жительства.

Семья Васильевых с сыном Владимиром и племянницей Ниной.

Естественно об этих годах сужу только по рассказам взрослых. Как они утверждали, я рано научился ходить, поздно говорить, долгое время не мог расстаться с материнским молоком. Чтобы отучить меня от него мать мазала грудь и сажей, и горчицей, применяла другие способы — ничто не помогало. Кто-то посоветовал ей обложить грудь овечьей шерстью. Крик мой услышала вся станица. «Хока!» — назвал я сам страшилище, которое не давало мне насытиться. Несколько раз пытался прогнать его из заветного места, но оно оказывалось сильнее. Долго потом, чтобы не допустить меня к опасным местам взрослые говорили: «Там Хока!». Этого было достаточно. Там я уже не появлялся.

Двоюродные брат и сестра Нина и Владимир

Несколько раз в раннем детстве уходил из дома, вызывая панику в семье. Уйти со двора было просто. В те времена не было таких сплошных заборов. Они служили, чтобы не допустить во двор проходивший по улице скот. Для этого ставили плетень или по меже рыли канаву, засаживая её акацией. Собаки и куры легко проделывали в них лазы. Ворота состояли из скрепленных жердей, между ними мог пролезть и взрослый человек.

Наш дом стоял вторым от дороги, соединяющей Георгиевск с Пятигорском. Маршрутное движение было редким и станичники в большинстве своем пользовались попутным транспортом. Выходили на шоссе, поднимали руки перед проходившем мимо автомобилем и просили довести их в нужное место.

Однажды так сделал и я. Стояла глубокая осень, покрытый и обвязанный пуховым платком, имея в лексиконе только — «Ы — Ы», вышел на дорогу и стал голосовать.

Мама много лет потом рассказывала один и тот же эпизод:

«Вожусь в доме, что-то ёкнуло в груди. Выхожу во двор: «Вов! Вов!». В ответ молчание. Слышу шум автомобильного мотора. Выбегаю на улицу и вижу к моему сыну идет водитель. Со всех ног бросилась туда.

«Вовремя успела — заявил тот — а то бы увёз голосующего».

Насколько эта угроза была реальной — трудно сказать. Однако следует иметь в виду: шел 1949 год, только 6 лет назад произошла депортация отдельных народов Северного Кавказа. Несмотря на внезапность этой акции, её скрытность, кое — кому из горцев удалось укрыться в горах. Слухи об абреках, разбоях и похищении людей постоянно витали среди станичников. А Незлобная находилась всего в 40 км. от границ с Кабардино-Балкарией, в 150 км. от Чечни и Ингушетии. Причиной второго несанкционированного ухода из дома стала страсть к железкам. Во дворе был специально отведен уголок для детских игр, куда я сносил все найденные металлические предметы. Одни из них становились автомобилями, другие тракторами третьи грейдерами. Неполучившие соответствующего предназначения обменивались у старьёвщика на свистки, переводные картинки, скромные детские игрушки.

На соседней улице располагалась ремонтная база машинно-тракторной станции (МТС). В ней столько находилось отработавших свой срок деталей, что устоять было невозможно.

В один из дней, ближе к вечеру двоюродная сестра Нина, под присмотром которой я должен был находиться, вдруг заметила, что меня рядом нет. Бросилась в поиски, к ним подключилась вернувшаяся с работы мама.

Обежали всех соседей, ближайшую округу. Пробегая мимо МТС, заметили — из под ворот выползает нечто похожее на Колобок, становится на ноги и с гордостью показывает свои трофеи.

В следующий раз никуда из двора не уходил, но волнений принёс немало. Приусадебный участок у нас был большой — свыше 20 сеток. Кроме картофеля, овощей он постоянно засевался горохом, который служил лакомством для детей. С момента его созревания мы много времени проводили в нем.

Однажды, насытившись, утомленный солнцем в нем заснул. Тем временем бабушка: заметила, что Вовка давно не попадался на глаза. Только через полтора — два часа поисков меня случайно обнаружили спящим в горохе.

Близился к концу 1950 год. В семье ожидали пополнение. Мама, и особенно бабушка, надеялись на рождение девочки. Мама хотела иметь помощницу, бабе Агафье, возможно, надоели мои проделки, или она в родившейся девочке надеялась заглушить боль по недавно погибшей дочери Евдокии.

Как бы то не было, чуда не произошло. 16 ноября родился мой брат Михаил. Забирать его и мать отправились всей семьёй. В родильном отделении акушерка Ася, к тому времени уже жена двоюродного брата Георгия, подвела бабушку к кроватке, в которой лежали двое новорожденных и шутя сказала: «Выбирайте, один из малышей девочка». Баба Агафья, по своей наивности, всерьёз восприняла предложение. Долго вглядывалась, затем, указав на Мишку заявила: «Этого!»

С тех пор если она сетовала на отсутствие девочек в семье, её упрекали: «Вы ведь сами выбирали!».

Васильева А. Е. с младшими внуками Мишей и Володей