Десмонд Сьюард - Семья Наполеона

«В тот день когда мы услышали о передаче Элизе княжества Лукка, мы с мужем нанесли визиты другим сестрам, — вспоминает Гортензия. — Мы начали с Каролины, которая с вымученной усмешкой заявила: «Прекрасно! Значит Элиза теперь суверенная принцесса. Теперь ей придется обзавестись собственной армией из четырех солдат и капрала! Нет, просто замечательно!». Несмотря на легкомысленный тон, было заметно, что Каролину душит злость. Принцесса Боргезе даже не попыталась скрыть своих чувств. «Мой брат благосклонно относится только к одной Элизе, мы же ему безразличны, — заявила она, что было весьма несправедливо. — Что касается меня, лично мне ничего не надо, ведь я инвалид, но по отношению к Каролине это просто несправедливо».

На самом деле Полина ненавидела Каролину и донимала сестру тем, что называла ее исключительно старым именем — Аннунциата. Затем принцесса Боргезе обрушилась с придирками на Гортензию, обвинив последнюю в том, что та способна получить от императора все, что ей заблагорассудится.

Особенно мучила зависть Мюратов. Они еще больше разозлились, когда Евгений де Богарне был назначен вице-королем Италии. Иоахиму показалось мало, когда он получил звание Великого адмирала Франции, а затем в феврале 1805 года титул князя и Его светлейшее высочество, ведь в душе он лелеял надежду править в Милане. И тем не менее его с супругой дела шли вовсе не дурно. Принцесса Каролина получила от императора в качестве новогоднего подарка 200 тысяч франков. Несколько недель спустя, когда на свет появилась ее вторая дочь, Наполеон подарил сестре Елисейский дворец (ныне официальная резиденция президента Франции), а затем преподнес ей денежные подарки на общую сумму около миллиона франков, чтобы выкупить его помещения у арендаторов и торговцев, которые обосновались там во время революции. (К этому времени те события уже стали казаться глубокой древностью). В любом случае у Каролины имелось годовое жалованье в 240 тысяч франков, выплачиваемое ей по цивильному листу. Официальный доход ее супруга достигал почти 700 тысяч франков, а кроме этого ему принадлежала недвижимость и другие капиталы. По оценкам Массона, в течение первого года империи совокупный доход супругов составлял около полутора миллионов франков. Иоахим принялся за постройку Шато Лабастид-Мюрат неподалеку от места своего рождения. Его брат Андре, все еще скромный крестьянин, вскоре получил титул графа империи. Тем не менее жадность и честолюбие Мюратов не знали границ.

После склоки из-за положенного ей титула во время провозглашения империи Каролина решила, что союз с Жозефом не принесет ей особой пользы, и тем более — с Люсьеном. Соответственно, она лично взялась с упорством и рвением ублажать императора. Заметив, что он бросает нескромные взгляды на ее хорошенькую фрейлину мадам Дюшатель, Каролина добилась с той откровенного разговора и сделала все, чтобы та согласилась стать любовницей брата. Мюрат, чтобы развеять подозрения Наполеона, притворился, что тоже увлечен хорошенькой фрейлиной. Совместные усилия супругов оказались весьма успешными. Занималась Каролина и более прозаическими вещами, как устройство пышных балов для императора и его двора, причем всегда с особой тщательностью старалась соблюдать новый этикет, временами нелепый до абсурда, зная, какое значение, однако, придает ему Наполеон.

Каролина приобрела манеры, по ее мнению, подобающие царской особе, которые ее брат благосклонно окрестил «достойными королевы», а мадам де Ремюза — «ходульными». По ее настоянию Иоахим послушно выполнял все, что от него требовалось, в том числе нес корону Жозефины на коронации и открывал заседание Сената. Все это заставляло императрицу подозревать, что за этим что-то кроется, ведь ей было прекрасно известно, что Мюрат из числа ее самых откровенных врагов. Более проницательный наблюдатель наверняка бы переполошился, заметив как Иоахим медленно, но верно продвигался все выше. И пусть он был, если верить мадам де Ремюза, не слишком талантлив в иных вещах, кроме поля брани, все равно ему хватило догадливости пошутить на своем простонародном наречии: «Мусью Талейран хотел бы видеть меня колесованным». По всей видимости, он говорил чистую правду. Но Каролина, которая в лице Фуше приобрела завидного союзника, по своему влиянию ничуть не уступала Талейрану.

Несомненно, для Наполеона было величайшим облегчением, что Полина — единственная из сестер, кому хотелось в Париже исключительно одних развлечений, и она давала бал за балом в своем особняке Отель де Шарос. Она оставалась пустышкой и ветреницей и жила исключительно ради собственного удовольствия. Красота Полины была общепризнанной. Лаура д’Абрантес говорит: «Абсолютно невозможно представить ее совершенную красоту».

Графиня Потоцкая, не слишком щедрая на похвалу, рассказывает, что, «кроме удивительно тонких и правильных черт лица, она обладала воистину восхитительной фигурой, вызывающей, пожалуй, слишком бурное восхищение». Грубоватый генерал Тьебо считал ее «великолепным созданием, с удивительно соблазнительными повадками и самыми изящными формами из тех, что когда-либо создавала природа, которое никогда не скупилось выставлять напоказ свои прелести». Она частенько принимала своих поклонников, лежа в молочных ваннах, куда ее доставлял на руках огромный черный слуга Поль; в обществе ходили домыслы, будто когда-то он был королем Конго. Он также лично обдавал ее водой через проделанное в потолке отверстие. Когда друзья пеняли ей, она объясняла с детской наивностью, что «негр — не мужчина». Она была несказанно рада, когда ее супруг Боргезе, обрюзгший и с заметным брюшком, на время оставил ее, чтобы попытать солдатского счастья в ранге полковника в гренадерах императорской гвардии. Не стала она предаваться унынию, когда ее единственный сын от Леклерка, Дермид Луи Наполеон, умер в 1806 году в возрасте всего восьми лет. Ее не было даже у смертного одра мальчика в специально отведенном для него доме (вопреки бонапартовской легенде, будто она провела рядом с ним последние часы, обливаясь слезами). Выслушаем снова мадам де Ремюза: «Принцесса Боргезе, перемежая слабительное и развлечения, не совала носа в чужие дела». Ее излюбленным загородным уголком был Малый Трианон в Версале, когда-то любимейшее место уединения; Марии Антуанетты. С 1805 до 1807 года ее основным любовником был ее камергер, граф Огюст де Форбен, невежда аристократ, чей отец был растерзан в Лионе беснующейся толпой. Сам он, лишившись всех своих поместий, зарабатывал себе на скудное существование как модный в будущем портретист. Полина рассчиталась с его долгами, а он, со своей стороны, вел ее дом, пытаясь пристрастить ее к чтению. Согласно медицинским свидетельствам того времени, интимные части графа вполне подошли бы жеребцу, что, в конце концов, имело весьма печальные последствия. Однако, судя по всему, влюбленная пара на протяжении двух лет переживала настоящую идиллию. В конечном итоге Форбен, устав от утомительных требований своей возлюбленной и таких ее шалостей, как швыряние в него увесистых томов, в отчаянии отправился во дворец Фонтенбло, где умолял Наполеона отправить его на фронт в действующую армию.