Десмонд Сьюард - Семья Наполеона

В своем архиепископском дворце в Лионе примас Галльский предоставлял убежище не только гонимым прелатам, но и первому встречному монаху, нищему мирскому брату или послушнику, в особенности тем, кого изгнали из Италии. Он окружил себя преданными молодыми священниками, которые позднее, во время реставрации Бурбонов, возглавят католическое возрождение и контрнаступление церкви на все, что имело место начиная с 1789 года. Вдобавок Феш щедро вносил средства в секретный фонд, созданный для оказания помощи «черным кардиналам». Тем не менее этот странный человек продолжал одновременно служить Господу и мамоне. Он, как и раньше, скупал бриллианты, поместья на Корсике и, самое главное, живописные полотна, которых в конечном итоге у него набралось почти 30 тысяч — работы итальянских, французских, голландских, фламандских мастеров, среди них полотна Беллини, Боттичелли и Тициана. Феш также ссужал деньги своему племяннику, королю Жерому, причем под такой грабительский процент, что это попахивало вымогательством.

20 марта 1811 года Стендаль в постели со своей любовницей Анжеликой был разбужен грохотом пушечных залпов, возвестивших о рождении сына и наследника императора Наполеона и императрицы Марии-Луизы. «Мы услышали ликование на улицах, — пишет он в своем дневнике. — Мой парикмахер сообщил мне, что на Рю Сен-Оноре люди ликовали так, словно перед ними на сцену вышел знаменитый актер». 9 июня при крещении в Соборе Парижской Богоматери младенец получил имя Наполеон-Франсуа-Шарль-Жозеф. «Мадам мать» выступала в роли крестной, дед младенца, император Франц, в роли крестного отца, а вокруг царило всеобщее ликование. Наполеону не терпелось поскорее увидеть сына, он даже решился присутствовать при родах, трудных и затяжных. Родовые муки жены произвели на императора столь тяжкое впечатление, что он частенько надолго запирался в клозете. Наполеон сказал нервничавшим акушеркам, чтобы те обращались с императрицей «точно так же, как и с любой домохозяйкой с Рю Сен-Дени». Когда же его спросили, чью жизнь, если на то пойдет, надо спасать в первую очередь, Наполеон ответил не раздумывая: «Матери. Это ее право». Она ведь всегда сможет потом родить ему новых детей. Теперь всем казалось, что наполеоновская империя наконец-то обрела прочную династическую основу. Чтобы продемонстрировать всему миру, что младенец является наследником Карла Великого и каролингской империи, ему был присвоен титул римского короля, что было весьма претенциозно даже по наполеоновским стандартам и стало причиной оскорбления не только итальянцев, австрийцев и немцев, но и каждого католика, озабоченного судьбою папы. Несмотря на то что весь клан терпеть не мог Марию-Луизу, точно так же, как до нее Жозефину, все они, как и Наполеон, разделяли укрепившуюся уверенность в будущем. Жозефина, которая, несмотря на недовольство Марии-Луизы, оставалась с Наполеоном в дружеских отношениях, прислала теплые поздравления. Ей даже было позволено вернуться из загородного дома в Мальмезон, где, как это случалось и раньше, она тотчас наделала астрономических долгов.

Наполеон решил заново ввести еще кое-что из дореволюционного этикета: придворное платье, скамеечки под ноги для герцогинь, определенное количество лошадей для выезда. Однако старая аристократия и новый правящий класс продолжали оставаться заклятыми врагами. (Еще одна несбывшаяся наполеоновская мечта — сплотить воедино Революцию и законность своего восшествия на престол, удачно женившись на представительнице «старого режима»). Император желал, чтобы вся новоявленная знать последовала его примеру. Он не только поощрял браки с представительницами знаменитейших семей старой Франции, но и отдал распоряжение министерству полиции вменить в обязанность префектам иметь списки юных особ благородного происхождения. Полиции теперь надлежало вести учет девушек из хороших семей с подробным описанием их внешности, образования, религиозных взглядов и таких умений, как игра на рояле или арфе. Когда герцог Крон получил предупреждение о том, что вскоре ему будет приказано выдать дочь за генерала, он в тот же день обвенчал ее с живущим у него в доме кузеном. Другие отцы оказались не столь находчивы. Мадемуазель Диллон силой выдали замуж за генерала Себастиани, а обеих мадемуазель д’Арбер за генералов Мутона и Клейна. Все это заставило новую аристократию еще более сторониться полного возвращения к дореволюционным порядкам.

Отцовство на время охладило страсть Наполеона к военным кампаниям, возраст тоже давал о себе знать. В июле 1811 года новеллист Поль де Кок наблюдал появление Наполеона на балконе в Тюильри. Вместо героя своих мечтаний он увидел тучного, невысокого мужчину — «желтого, заплывшего жиром, обрюзгшего, с низко посаженной головой». В Лондон был отправлен посланник с тайным предписанием изучить возможность заключения с англичанами мирного договора. Предлагались кое-какие уступки; Жозеф должен договориться с испанскими патриотами, в Португалии можно реставрировать семейство Браганца, а Франция и Англия обязуются полностью вывести с полуострова свои войска. Маркиз Уэлсли, брат герцога Веллингтонского и английский министр иностранных дел, ответил, что правительство Его величества только тогда начнет переговоры с Францией, когда последняя признает Фердинанда VII законным королем Испании. Наполеон не прочь был заменить Жозефа на Фердинанда (он был готов на все, лишь бы развязаться с Испанией), однако терпеть не мог, когда ему приказывали. На этом переговоры прервались.

У англичан были все основания держать такой агрессивный тон, ведь для них война на полуострове шла довольно успешно. Бедный Жозеф оказался в весьма тяжелом положении. Французские генералы в Испании стали, в сущности, независимыми полководцами. Они притесняли и грабили испанцев на их собственных землях, полностью игнорируя распоряжения мадридского затворника, который все чаще бессмысленно подписывался «Yo el Rey». Например, Сульт держал себя в Андалузии истинным королем, хотя и без титула. Единственным более или менее успешно работающим правительством могли похвастаться четыре провинции к северу от Эбро — они были присоединены к Франции и преобразованы во французские департаменты. Король «Хосе» страдал от хронического безденежья и был вынужден брать займы под залог своих поместий и оставшихся у него бриллиантов. Когда брат послал ему полмиллиона франков в слитках, кто-то из генералов перехватил конвой и спокойно отсчитал более 120 тысяч франков, чтобы, наконец, выплатить солдатам их законное жалованье. Как замечает Питер Гейль, Испания стала «тренировочной площадкой для непослушания маршалов», что имело катастрофические последствия для всей императорской армии. Когда же Наполеон уступил беспрестанным мольбам брата и дал ему большую власть, назначив его в марте 1812 года главнокомандующим испанской армии с правом решения всех политических и военных вопросов, это мало что изменило. Жозеф получил возможность снимать генералов с командных постов, лишь пожаловавшись Наполеону, но где гарантия, что жалоба дойдет до императорских ушей. Сульт и его коллеги продолжали вести себя как сатрапы. Более того, хотя на бумаге французские силы значительно превосходили силы англичан, на самом деле они были распылены по всему полуострову, увязнув в нескончаемых стычках с бесстрашными партизанами.