Брайан Джонс - Джордж Лукас. Путь Джедая

Когда камеры включились, Барри и его команда все еще наносили последние штрихи на почти сотню декораций, разбросанных по восьми павильонам. В Павильоне № 3 строили «Тысячелетний сокол» в натуральную величину, основанный на детальной модели, присланной из ILM. Однако строители Барри быстро поняли, что целиком корабль не влезет в павильон, так что у одной стены построили только половину «Сокола», а остальное по необходимости планировали дорисовать. Кстати, корабль был невероятно огромен, и Лукас решил, что лучше оставить его на месте, а остальные необходимые декорации возводить вокруг него, в том числе ангар 94, где Хан Соло столкнулся с Джаббой Хаттом: этот эпизод Лукас пытался улучшить, затем отложил, а затем вновь начал работу над ним почти двадцать лет спустя с помощью новых технологий кинематографа.

Куда бы Лукас ни посмотрел, он видел только проблемы. Роботы все еще работали неисправно и врезались в стены. Даже после подгонки костюм C-3PO плохо сидел на Энтони Дэниелсе: большая часть веса верхней половины тела так сильно давила на руки, что он почти не чувствовал пальцы во время съемок. Денег было так мало, что почти все сцены на Звезде Смерти снимались в одной декорации, которую несколько раз чуть-чуть изменяли, а Джон Барри ругался с главным оператором Лукаса по поводу освещения.

Однако, возможно, в первый раз Лукас получал удовольствие от работы со своими актерами, даже если те не всегда могли это понять. Обычно Лукас ничего не говорил или говорил очень мало, а актеры после дублей жаждали наставлений. Если дубль ему нравился, он просто бормотал: «Стоп. Снято. Идеально». Если не нравился, он выдавал лишь одно из двух режиссерских указаний: «Быстрее, оживленнее» или «Точно так же, только лучше». У актеров даже появилось что-то вроде шутки: они выжидающе смотрели на Лукаса после каждого дубля и ждали его реакции с деланым нетерпением. «У Джорджа в голове была точная картинка желаемого, и он считал неприятным препятствием необходимость “вытаскивать” ее из актеров, – рассказывал Харрисон Форд. – Джордж не очень любит эту часть работы» [787] Creating an Empire. . Как описал Марк Хэмилл: «У меня смутное подозрение, что, если бы была возможность снимать кино без актеров, Джордж бы ею непременно воспользовался» [788] John Seabrook, “Letter from Skywalker Ranch: Why Is the Force Still with Us?” The New Yorker, January 6, 1997. .

Но все же Лукасу правда нравились его актеры. Он особенно полюбил Хэмилла, который был как раз нужным типажом нерда: низкий, с гиковским простодушным пристрастием к комиксам и игрушкам. Кстати, Хэмилл довольно быстро понял, что Лукас вложил в Люка очень многое от себя. «На самом деле в фильме я играю его », – говорил Хэмилл и даже попытался сыграть Лукаса в сцене, где Люк находит сбежавшего Арту [789] Robert L. Rose, “Career Comes on Silver Platter for Mark Hamill”, Salt Lake City Tribune, June 12, 1977. . «Я подумал: “Он делает все так тихо, и я просто повторю за ним. И тогда он увидит, как неправ”» [790] MOSW, 148. . Но Лукасу понравилось, и Хэмилл решил перенять некоторые особенности режиссера – слабую жестикуляцию, спокойную манеру говорить – для своего персонажа. Лукас начал с теплотой называть Хэмилла «парнишкой», небольшой вариацией на прозвище «вонючий парнишка», которым окрестил его Коппола.

Фишер на этом фоне напоминала ему младшую сестру, резкую и дурашливую одновременно. У Фишер было убойное чувство юмора и целый арсенал ругательств – иногда они подпитывались наркотиками, хотя свою зависимость Фишер в основном удачно скрывала, – так что она без трудностей играла прямолинейную принцессу. Однако Лукас не хотел, чтобы она выглядела слишком агрессивно женственной, и попросил воспользоваться клейкой лентой, чтобы опустить грудь. «Никаких подпрыгивающих грудей в космосе, никаких сосков в Империи, – фыркнула Фишер и добавила: – Гэри Керцу пришлось сказать мне это. Джордж не осмелился» [791] Pollock, Skywalking, 165. . Несмотря на свою развязность, Фишер чувствовала себя неуверенно в роли Леи; она никогда не считала себя достаточно красивой, не любила прическу с двумя пучками на ушах, не могла решить, какое у нее должно быть произношение, и волновалась, что обронит свой реквизитный пистолет при прыжке через разлом с Хэмиллом; при этом она тревожилась, что если выразит хоть какое-то неудовольствие или дискомфорт, то ее уволят и наймут Джоди Фостер или еще какую-нибудь из бесчисленных актрис, которым Лукас отказал.

Вот у Форда совсем не было подобных проблем. Он действовал с подходом «забей на все» – вел себя так, будто ему веселее всех, – и внес в образ Хана Соло точный баланс вкрадчивости и очарования. Больше других актеров Форд не стеснялся озвучивать свое негодование по поводу переполненного жаргоном сценария Лукаса и корявых диалогов. «Такую хрень можно напечатать, но нельзя произнести», – беспардонно заявлял он Лукасу, каждый день просматривал свои реплики, немного меняя диалоги, и предупреждал Лукаса, когда хотел поимпровизировать в каком-нибудь дубле. «Если будет очень плохо, останови меня», – говорил он Лукасу, но тот редко его останавливал [792] Jenkins, Empire Building, 116. . Или кого-то еще. Лукас даже оставил импровизацию Хэмилла, который, подмигнув, предложил дать Чубакке камеру с номером 1138, сделав отсылку к другому научно-фантастическому фильму Лукаса. «Если говорить об изменении реплик, – объяснял Лукас, – то это… ну… вопрос предоставления им свободы» [793] MOSW, 188. .

Притяжение – «магия», как называл его Лукас – между его актерами не исчезало и вне съемочной площадки, и Лукас вздохнул с облегчением: с ними не было особых проблем. «Я хочу работать только с хорошими, талантливыми и легкими людьми, – заметил однажды Лукас, – потому что жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на безумных актеров» [794] MOSW, 188. . По словам Хэмилла, актеры постоянно старались рассмешить Лукаса, «потому что он выглядел так, будто вот-вот расплачется, и мы пытались подбодрить его» [795] Empire of Dreams. . В итоге они все доверились Лукасу и его режиссерским инстинктам, даже если не всегда понимали, что происходит. «Временами при работе над “Звездными войнами” я был озадачен, – сказал Гиннесс, – но я никогда не терял веру в проект. Повсюду были люди, сомневающиеся в здравомыслии предприятия и критиковавшие Джорджа и Гэри [Керца]. “Лукас понятия не имеет, что делает”, – говорили они, или: – “И это зовется кинематографом?” Но я верил в режиссера» [796] Arnold, Once Upon a Galaxy, 231. .

Тем не менее даже Гиннесс иногда закатывал глаза из-за, как он их называл, «неуклюжих» диалогов Лукаса, как и Энтони Дэниелс с Марком Хэмиллом, которые сдружились, хихикая над своими репликами. Когда Хэмилл, дразня Дэниелса, сказал, что его реплики хуже реплик Люка, Дэниелс парировал: он сам по крайней мере скрыт маской: «Никто из моих друзей не знает, что я тут снимаюсь, так что все в порядке» [797] Chris Hastings, “Anxious He Was… Revealed: Why George Lucas Was Convinced His Star Wars Dream Would Be a Flop”, MailOnline (London), May 17, 2014. . Кенни Бейкер, ростом метр и десять сантиметров был полностью скрыт под алюминиевой оболочкой R2-D2, и когда по сценарию маленький дроид должен был волочиться по полу или раскачиваться, то ему тоже приходилось «гадать, о чем же это кино. Никто из нас ничего не знал» [798] Arnold, Once Upon a Galaxy, 127. . Но все равно он старался угодить Лукасу и широко улыбался внутри R2-D2, чтобы передать эмоции дроида, несмотря на то что никто его не видел. «Нужно делать что-нибудь, чтобы ощутить происходящее», – объяснил как-то Бейкер, пожав плечами [799] Empire of Dreams. .