Элита русской разведки. Дела этих людей составили бы честь любой разведке мира

Письмо сфабриковано, оставалось дождаться отъезда Чернышева, нагрянуть на его квартиру и «обнаружить» вещдок. К этому моменту Мишель уже был в руках полиции и давал показания. Как иначе объяснить тот факт, что спустя три дня после обыска у Чернышева — 17 февраля (1 марта) 1812 года — Савари уже представил доклад Наполеону с «приложением подлинных документов». Работа Мишеля в пользу России была вскрыта, вероятно, в результате попадания последнего в поле зрения следившей за посольством полиции, при посещении Вертингером или Чернышевым.

Какой негласной агентурой располагал Чернышев к моменту своего отъезда? В декабре 1811 года у Чернышева, как уж отмечалось, было четыре платных агента: в военном министерстве; в военной администрации; в Государственном совете; агент-посредник.

Был ли в этом перечне Мишель? Судя по всему, Мишель проходит у Чернышева как агент военной администрации, услуги которого им оплачивались. Источники Мишеля — Мозес, Сальмон, Саже (именно он являлся в рассматриваемый период «сотрудником отдела по передвижению войск» военного министерства) — не значились среди этой агентуры. Ими руководил Мишель и расплачивался с ними по своему усмотрению. Лично Чернышев получил от Мишеля одну — максимум две обстоятельные информации. Однако благодаря Чернышеву от Мишеля в 1811–1812 годах были получены ценные разведывательные сведения, хотя и одного порядка — состав и дислокация войск с учетом их перемещений.

А агент-посредник? Возможно, речь идет о швейцаре посольства Вертингере. Хотя им мог быть и другой человек. Ведь, намечая передачу сведений после своего отъезда, Чернышев обещал «указать человека».

Согласно донесениям Чернышева, у него в течение 1810–1812 годов было два агента в военном министерстве, один из которых отошел от сотрудничества из опасения быть разоблаченным и выгодно женился. Однако благодаря постоянному поиску информация из военного министерства поступала регулярно. И эта информация, вместе со сведениями, получаемыми от Мишеля посольством, создавала целостную картину состава и дислокации вооруженных сил Франции в ее динамике.

Полиция подозревала, что существовали и другие агенты России. Поэтому наряду с ними был арестован целый ряд чиновников военных ведомств, которые вскоре были освобождены за недостатком улик. Был ли среди них платный агент Чернышева из военного министерства, сказать трудно. Достоверно известно, что агент в Государственном совете остался вне подозрения.

Не следует также забывать об источниках документальной информации, в том числе и секретной, в архиве министерства иностранных дел Франции, в топографической канцелярии императора — полковнике Альбэ. Информация от них передавалась Чернышеву, судя по всему, бесплатно на основе установившихся доверительных отношений.

С отъездом Чернышева не пресеклось поступление разведывательной информации от его источников. К таким сведениям, в частности, относилась и копия секретного франко-австрийского договора от 14 марта 1812 года, которой уже в апреле располагал Румянцев. Об обстоятельствах ее получения министр иностранных дел писал 9 апреля российскому посланнику в Вене Г. О. Штакельбергу: «Благодаря имеющимся у нас тайным связям в Париже нам удалось получить через одного военного, вернувшегося из-за границы, сведения об акте, недавно заключенном с Францией венским двором».

С сентября 1812 года Чернышев в действующей армии, командует отдельным кавалерийским отрядом, участвуя в партизанских действиях. За успешное проведение ряда операций уже 22 ноября он производится в генерал-майоры. Преследование отступающих французов, действия на флангах и в тылу французской армии во главе кавалерийских частей во время заграничных походов русской армии 1813–1814 годов снискали Чернышеву славу храброго и опытного командира с задатками крупного военачальника. В 1814 году ему присваивается звание генерал-лейтенанта. С 1815-го он в свите царя. В 1821-м командует кавалерийской дивизией, одновременно возглавляя Комитет по устройству Донского казачьего войска. В 1826 году член следственной комиссии по делу декабристов. В историю вошла фраза, сказанная им Волконскому: «Стыдитесь, генерал-майор князь Волконский, прапорщики больше показывают». По его приказанию повторно вешали сорвавшихся с виселицы Рылеева, Бестужева и Муравьева-Апостола.

В том же 1826 году пожалован в графское достоинство. В 1828 году назначен товарищем начальника Главного штаба и управляющим военным министерством. В 1832–1852 годах военный министр. Провел ряд преобразований, которые закрепили рекрутскую систему комплектования армии (Устав 1831 года) и усилили централизацию военного ведомства. В 1848–1856 годах — председатель Государственного совета. В 1849-м получил титул светлейшего князя.

Современники не жаловали Чернышева-министра. В вину ему ставили поражение в Крымской войне 1853–1856 годов. Умер Александр Иванович Чернышев 8 (20) июня 1857 года в Кастелламмареди-Стабия (Италия). Оценки деятельности Чернышева на различных военных и государственных постах диаметрально противоположны — от восторженных до резко отрицательных. Но одно бесспорно: на протяжении всей своей жизни Чернышев преданно служил Отечеству.

М. АЛЕКСЕЕВ

Через три года после смерти Павла Алексеевича Игнатьева, в 1933-м, «русский Париж» взбудоражила его книга. Она вышла в серии «Воспоминания секретной войны» под названием «Моя миссия во Франции. Полковник граф Игнатьев, бывший руководитель Межсоюзнического бюро во Франции».

При жизни незаурядный русский разведчик, младший брат известного генерала Игнатьева, автора популярной книги «50 лет в строю», успел оставить лишь разрозненные заметки о себе, о своей тайной миссии в Париже в годы Первой мировой войны. Их благоговейно, как писал один из современников, собрала, перевела на французский язык и издала его вдова Мария Андреевна. Так она защищала добрую память и честное имя своего мужа.

Военная разведка французского Генерального штаба называла Марию Левиц фон Менар, урожденную Истомину, любовницей Игнатьева. «Граф Игнатьев, — говорилось в одном из агентурных донесений французской военной разведки, — выдавал Истомину за свою жену и даже пользовался ее именем при поездках за границу».

В 20-е годы белая эмиграция пыталась обвинить Павла Алексеевича Игнатьева в государственной измене и организовать над ним суд. К этим страницам биографии полковника Игнатьева мы еще вернемся, а пока — ее начало.

Начало Первой мировой войны показало, что российская разведка к ней не готова.

Генерал-квартирмейстер штаба Юго-Западного фронта М. С. Пустовойтенко в письме своему коллеге из штаба Северо-Западного фронта в августе 1914 года буквально умолял: «Дайте, ради Бога, все, что вам не жалко, о вооруженных силах Германии! У нас нет ни черта! Мы как без рук…»