Элита русской разведки. Дела этих людей составили бы честь любой разведке мира

Добывал Черняк и секретные материалы, позволяющие достоверно судить о состоянии оборонных отраслей промышленности и производственных мощностях, запасах стратегического сырья и потребностях в нем, и многое другое, что позволяло провести объективную оценку военно-экономического потенциала воюющих стран. Если перейти к некоторым частностям, то можно назвать данные о запасах олова, вольфрама, никеля, количестве новых самолетов и маршрутах их перегонки. Или: немцы приступили к производству нового танка, с присущей им тщательностью отработали техническое описание, инструкцию по ведению боя. Все эти документы скоро попали в Москву. Перед событиями на Курской дуге Центр получил от Черняка сведения о присадке к стальным сплавам, из которых немцы изготовляли артиллерийские орудия. В результате живучесть стволов советских орудий была повышена в несколько раз.

Еще гремели бои, а тогдашние союзники СССР — Великобритания и США — уже набрасывали планы послевоенного устройства мира, использования в своих интересах промышленного и научно-технического потенциала Австрии и Германии, послевоенного противостояния с Советским Союзом. Секретные доклады с этой информацией поступали руководству СССР.

Особо следует сказать о том, как резидентура Черняка добывала информацию о создании «урановой бомбы», получившей впоследствии название атомной. С середины 30-х годов такие работы велись в Германии, Великобритании, Канаде и США. Чтобы проиллюстрировать результаты работы разведчика, приведу перечень только одной «отправки» в Центр по этой тематике: доклад о ходе работ по созданию атомной бомбы с указанием научноисследовательских объектов США, исходных материалов для бомбы с описанием установок для отделения изотопа урана, процессе получения плутония, принципе создания и действия «изделия»; образцы урана-235 и урана-233; доклад об устройстве и действии уранового котла с чертежами. Даже неспециалисту понятна огромная значимость этих документов.

О том, как советская военная разведка принимала участие в добыче информации о ядерных разработках, в силу разных причин писалось немного. Черняк получал «ядерную» информацию от уже существовавших источников, первоначально ориентированных на другую тематику, затем появились новые. Среди них был и ученый с мировым именем, сотрудник секретной Кавендишской лаборатории, секретарь Бристольского, затем Кембриджского отделения Ассоциации научных работников Великобритании Алан Нанн Мэй. В свое время он учился с Дональдом Маклином, будущим агентом советской разведки, сочувствовал СССР. В британской ядерной программе «Тьюб Элойз» участвовал с апреля 1942 года. Завербованный Черняком, он получил псевдоним «Алек» и до конца 1942 года передавал ценную информацию. В январе следующего года Мэя переводят в Монреальскую лабораторию. С Черняком он оговорил условия встречи на новом месте.

Однако попытка «пристегнуть» Черняка, носившего тогда оперативный псевдоним «Джен», и его помощников к группе Шандора Радо, как это из-за недостатка информации было сделано в нашей прессе после «раскрытия» разведчика, не имеет под собой почвы. Не имел отношения он и к «Красной капелле» Леопольда Треппера. Да, они работали в одно время, даже порой в тех же странах, но пути их никогда не пересекались. Более того — и не должны были пересекаться. Группа Треппера была ликвидирована в 1942 году, Радо — в 1944, ни один из агентов Черняка не оказался в руках гестапо. Не имел Черняк контактов и с Клаусом Фуксом, с четой Розенбергов, поставлявших в СССР ядерную информацию.

Черняк не признавал авторитетов, на все имел свое собственное суждение. Мог раскритиковать и решения самого высокого начальства. В те годы, да и в наши тоже, пусть и в меньшей степени, такое не прощалось. Видимо, отчасти поэтому Черняка некоторое время обходили наградами, а после возвращения в Москву не использовали с тем масштабом, на который он был способен. Не реализован был и план посылки его в очередную длительную командировку, чтобы осесть в одной из стран.

Дважды разведчика представляли к ордену Ленина, один раз — к ордену Октябрьской революции. Но реализовано было только одно представление — в 1958 году за послевоенные командировки для выполнения специальных заданий, с которыми он справлялся с присущими ему профессионализмом и мастерством, Ян Петрович был удостоен ордена Трудового Красного Знамени.

Когда Черняку исполнилось 85 лет, руководство и комитет ветеранов военной разведки предприняли очередную попытку воздать должное человеку, так много сделавшему для страны. Докладная записка была поддержана первыми лицами Министерства обороны России и наконец-то дошла до президента.

…Однако вернемся с прошедшим доподготовку в Москве Яном Черняком в предвоенную Европу. В октябре 1938 года он переезжает в Париж. Перед тем как германские войска вошли во французскую столицу, разведчик перебирается в Цюрих, а затем в Англию.

Попробуем, насколько это теперь возможно, понаблюдать сквозь толщу лет за работой разведчика, познакомиться с его «кухней». Сразу оговорюсь: упоминая какие-то государства, я вовсе не хочу сказать, что именно в них работал наш герой. Черняк в те годы колесил по предвоенной Европе, часто проезжая то одну, то другую страну как транзитный пассажир.

Итак, после посещения Москвы его легальный румынский паспорт был «испорчен» советской визой. При неблагоприятном стечении обстоятельств она могла стать веской уликой и вызвать нежелательные последствия. Но для обратной дороги паспорт еще был нужен, и потому в нем стояли визы польского и австрийского консульств в Москве. После прибытия в Вену, перед регистрацией в гостинице, Черняк должен был уничтожить легальный паспорт и заменить его точной копией, подготовленной в Центре. Новый документ был зашит между подкладками чемодана.

Единственной поправкой в «липовом» паспорте была замена всех виз и печатей, касающихся поездки из Берлина в Москву. Так создавалось впечатление, что два месяца — до середины 1935 года — владелец паспорта оставался в Берлине и оттуда направился в Вену. Срок «липового» паспорта, как и подлинного, истекал. Перед тем, как направиться еще в одну страну, его следовало продлить в румынском консульстве в Париже. В Центре купили железнодорожный билет до Вены, выдали 80 американских долларов на покупку билета 2-го класса от Вены до Парижа и уплату за французскую и швейцарскую визы, изложили условия встречи с человеком ГРУ в Париже — опознавательные приметы, пароль и так далее. В Москве остался чемодан Яна Петровича с некоторыми личными вещами. Для него это был своего рода символ: он сюда еще вернется.