Элита русской разведки. Дела этих людей составили бы честь любой разведке мира

Отряд готовился к боевым акциям, но кто-то из местных выдал партизан. Николая и Ростислава Струтинских арестовали. К счастью, в ту же ночь им удалось бежать и укрыться в глухом лесу.

Это место и стало базой отряда, который сформировали братья. Отсюда партизаны делали вылазки, разоружали полицаев, а тех, кто лютовал, — уничтожали.

Однажды, устроив засаду, Николай Струтинский и его товарищи расстреляли группу карателей во главе с сотником Кравчуком. После этого в округе распространился слух о том, что во вражеском тылу действует большое подразделение советских бойцов. Это было на руку партизанам — гитлеровцы опасались соваться глубоко в лес.

Отряд пополнялся военнопленными, бежавшими из концлагерей. Среди них были не только рядовые солдаты. Например, лейтенант Федор Воробьев и флотский старшина Николай Киселев имели боевой опыт. Однако все признавали авторитет Николая Струтинского, избранного командиром. А отец Владимир Степанович, которому было уже за пятьдесят, стал заправским комиссаром. Действовали с учетом обстановки, стремясь нанести максимальный урон врагу.

Горсточка народных мстителей напугала оккупантов, совершив налет на Хмелевский лесопильный завод, невдалеке от которого располагалась карательная часть. Спешивший к заводу полицейский отряд партизаны встретили дружным огнем. Фашисты, боясь попасть в переплет, послали вперед своих пособников-националистов. Это была первая крупная диверсия, совершенная группой Николая Струтинского.

Вскоре от связного Петра Трофимчука стало известно, что гестаповцы привезут из Костополя арестованных подпольщиков, чтобы прилюдно казнить их в центре города для устрашения сочувствовавших партизанам. Бойцы Струтинского на рассвете перехватили крытый грузовик с пленниками и, расстреляв охрану, освободили подпольщиков. В том бою они захватили два автомата, четыре винтовки, пистолет, две гестаповские офицерские формы, обмундирование полицаев. В полевой сумке обер-лейтенанта Иоганна Шюце нашли бумагу с фамилией Струтинского. Это был приказ начальнику Людвипольского гарнизона уничтожить его «партизанскую группировку». Был в сумке и образец листовки, которую надо было напечатать и расклеить в городах и селах. В ней обещалось крупное вознаграждение за поимку Николая Струтинского, объявленного «главарем русских бандитов».

Летом-осенью 1942 года в западных областях Украины наряду с партизанами действовали и вооруженные националистические банды. Они утверждали, что выступят даже против немцев, если Адольф Гитлер после победы над большевиками не предоставит им «незалежность». Одним из главарей националистов на Ровенщине был Тарас Боровец, избравший себе псевдоним «Тарас Бульба». Он прошел обучение в абверовской школе «Вали» в Варшаве и служил в зондерштабе-Р («Россия»). В июле 1941 года гитлеровцы назначили его комендантом службы безопасности по Сарненскому и Олевскому округам. Но об этом секретном приказе и истинной роли Боровца-Бульбы мало кто знал. Он, по сути дела, в открытую создал вооруженную банду (обеспеченную немцами всем необходимым) «Полесская сечь» — ядро будущей «Украинской повстанческой армии», которая верно служила гитлеровцам.

Вот с каким коварным и жестоким врагом решил встретиться Николай Струтинский, еще не знавший всей подноготной двойного Тараса. Но он рисковал, чтобы разубедить сбитых с толку земляков, которые клюнули на девиз Бульбы: «Украина для украинцев!»

Группа прикрытия держала под прицелом хутор, где обосновались «бульбаши», пока Струтинский и его товарищ Иван Пихур вели с ними переговоры. Боровец-Бульба, представляя своих подручных, называл их по кличкам: поручик Зубатый, сотник Пидмоченый… Выставил на стол бутыль самогона, сало и сливочное масло. Но трапеза не заладилась.

— За что выпьем, командир? — спросил атаман.

— За то, чтобы Гитлера — туда! — показал на небо Струтинский.

— Ишь какой скорый! — засопел Бульба. — У нас полно врагов и по соседству — поляки, евреи… От них надо избавляться. Украинская нация должна быть чистой. И Германия нам в этом поможет.

Захмелев, Бульба предложил Струтинскому перейти к нему со своим отрядом.

— Ты обижен не будешь, получишь любой портфель!

А через несколько дней Петр Трофимчук принес самодельный конверт. В нем было письмо, которое Николай Струтинский прочитал вслух:

«…Предлагаю всей вашей группе с оружием перейти в мое распоряжение. В противном случае ликвидирую! Атаман Тарас Бульба. 12 сентября 1942 года».

— Что ж, будем готовиться к войне на два фронта, — сказал Струтинский. — С фашистами и «бульбашами».

Струтинский настойчиво искал контакты с другими партизанскими отрядами, которые действовали в округе. Как-то в селе Вороновке крестьяне рассказали, что ночью низко гудели самолеты, а после в окрестностях появились вооруженные незнакомцы. Партизаны сумели разыскать их в полесской глуши. Недоверие и настороженность растаяли, когда люди с военной выправкой и советскими автоматами, бывшими здесь в диковинку, привели Струтинского к высокому брюнету в гимнастерке.

— Будем знакомы: Медведев, — отрекомендовался он. — Наслышан о вашем семейном отряде. Это вы недавно сожгли автомашину на большаке Людвиполь-Костополь и уничтожили гестаповцев?

— Так точно! — подтвердил Николай.

— Значит, наши сведения точны. Оставайтесь с нами. Но учтите: проверим каждого. Думаю, не обидитесь.

Для выполнения специальных заданий требовалась немецкая форма. Начальник хозяйственной части отряда Иван Соколов придирчиво отбирал трофейное обмундирование, тщательно подгонял его для каждого бойца. Николай Струтинский облачался то в полицейский френч, то в мундир солдата вермахта — в зависимости от того, где и как нужно было действовать, прикрывая Николая Васильевича Грачева — Пауля Вильгельма Зиберта. Став его личным шофером, Струтинский многому научился у опытного разведчика.

Кстати, в первой поездке в Ровно Кузнецова сопровождал глава семейства Струтинских, хорошо знавший город. Они шли по разным сторонам то одной, то другой улицы — Владимир Степанович сутулился и опирался на палочку, а Николай Иванович шел свободно и уверенно. Партизаны Николай Струтинский, Михаил Шевчук и Николай Гнидюк следовали поодаль под видом полицейского патруля.

Еще в годы батрачества Николай Струтинский прослыл мастеровитым подростком. Особенно удавалась ему резьба по дереву. В отряде эти навыки пригодились. Для разведки партизанам были крайне необходимы надежные документы. Так вот Николай из подошв от сапог вырезал штампы немецких организаций и штабов. Брал за основу подлинники, которые добывали подпольщики, и копировал их настолько точно, что гестаповцы не распознавали фальшивок. Самую сложную печать Струтинский мастерил за три-четыре часа.