Элита русской разведки. Дела этих людей составили бы честь любой разведке мира

Пропустив «бдительный» патруль, диверсанты выходили к дороге за одну-две минуты до подхода поезда, устанавливали «колесный замыкатель», и составы валились, как по расписанию.

— Об установке наших мин противник узнавал, как правило, только тогда, когда они сваливали под откос его эшелоны, — вспоминал Илья Григорьевич.

В конце 1937 года Старинов вернулся в Москву. Многих друзей, сослуживцев он не увидел. Их называли «врагами народа». Штабиста, который готовил документы на представление «Родольфо» к званию Героя Советского Союза, расстреляли по сфабрикованному обвинению.

…Свет, как положено, бил в глаза, а лицо «собеседника» оставалось в тени.

— Не волнуйтесь, — услышал Старинов голос следователя. — Мы вызвали вас в качестве свидетеля. От вас требуется только одно — дать чистосердечные показания. Это в интересах государства и… в ваших собственных интересах.

Допрос на Лубянке длился три часа. Избежав ареста в первый день, Старинов решил обратиться к Ворошилову.

— Товарищ народный комиссар! Ведь я выполнял задание Центрального Комитета партии по поводу подготовки к партизанской войне. А склады оружия готовились по вашему указанию.

Нарком обороны заметно смутился.

— Вы не волнуйтесь…

Потом, помедлив, взял телефонную трубку. Разговор с Ежовым можно свести к заключительной фразе наркома.

— Но он отличился в Испании и в значительной мере искупил свою вину. Оставьте его в покое. Сами примем соответствующие меры.

17 февраля 1938 года Старинову присвоили звание полковника. И вскоре назначили начальником Центрального научно-испытательного железнодорожного полигона РККА.

В качестве начальника группы Старинов участвовал в Финской кампании. «На той войне незнаменитой», как сказал о ней Александр Твардовский, мины были повсюду: на дорогах и мостах, в покинутых домах и на железнодорожных путях, даже под трупами солдат.

Однажды Старинов столкнулся с неизвестной ему металлической противотанковой миной, которая иногда взрывалась и под тяжестью человеческого тела. Чтобы разобраться в загадке, находку пришлось «вываривать». Отыскали кухонный котел, уложили мину. Когда вода нагрелась до 80 градусов, Илья Григорьевич осторожно снял взрыватель… Нужно ли говорить, какой это был риск? Зато к вечеру штабная машинистка уже перепечатывала инструкцию по обезвреживанию нового типа мин.

Но пока инструкция дойдет до войск! Нет, нельзя терять время — это жизни советских солдат. Старинов с группой своих спецов немедленно отправляется в передовые части на Карельском перешейке, чтобы на месте помочь воинам. Где-то на подступах к линии Маннергейма финский снайпер, подстерегший группу, всадил две пули в его правую руку.

В мае 1940-го Старинова выписали из госпиталя. Ему грозила инвалидность, но он добился права остаться в армии.

Ночь на 22 июня 1941 года Старинов встретил в Кобрине на военных учениях. Накануне он представился командующему Белорусским военным округом генералу Д. Г. Павлову.

Звено за звеном на Кобрин пикировали бомбардировщики. Город пылал. Утром на площади возле телеграфного столба с черной тарелкой репродуктора собралась толпа. Люди жадно слушали Москву. Диктор говорил о том, что где-то после бомбежки затонули английские суда, известил, какая будет погода. Затем начался урок гимнастики.

Над пожарами разносился бодрый голос: «Раскиньте руки в сторону, присядьте! Встаньте! Присядьте!»

— Много лет прошло, а я как сейчас вижу пыльную, пахнущую гарью площадь, черную тарелку репродуктора над ней и — урок гимнастики, — вспоминал Старинов.

Его срочно отозвали в Москву и назначили командиром оперативно-инженерной группы. Основная задача — уничтожение транспортной инфраструктуры перед наступающим противником. 27 июня группа Старинова по Минскому шоссе вновь отправилась на Запад. Свой первый бой на родной земле Илья Григорьевич принял под Оршей.

Немцы шли по пятам отступающих советских войск. Требовались мины замедленного действия (МЗД). Не ожидая поступления штатных «изделий», Старинов начал изготавливать их в полевых условиях.

В июле 41-го Старинов, приехав в штаб Западного фронта, столкнулся с Климентом Ефремовичем Ворошиловым. Маршал, узнав «испанца», спросил, чем он занимается. Выслушав ответ, поинтересовался, готовит ли он партизан.

— Партизан? Никак нет, товарищ маршал. Собственно…

— Хорошо, хорошо… Я вас вызову и подключу к этому делу. Вы свободны.

Так и не дождавшись вызова, Старинов по собственной инициативе обратился в штаб фронта, но Ворошилов к этому времени отбыл в Москву. Попытка «достучаться» до представителя Ставки армейского комиссара 1-го ранга Мехлиса закончилась провалом.

Поддержку неутомимый полковник нашел у первого секретаря ЦК компартии Белоруссии Пантелеймона Пономаренко, члена Военного совета фронта. Тот сразу «загорелся» идеей наладить производство мин на фронте с последующим их применением во вражеском тылу. Результатом этой встречи стало создание Оперативно-учебного центра Западного фронта. Вскоре вслед за группой инструкторов по диверсионной технике стали готовить специалистов по партизанской тактике.

В первых числах октября 1941 года Старинов получил задание провести в Харькове операцию «Западня». Его оперативной группе предстояло поставить радиомины и подготовить к взрыву ряд важных объектов первой столицы Украины. Среди них — дом № 17 по улице Дзержинского, где обосновался начальник фашистского гарнизона генерал-лейтенант Георг фон Браун. Кстати, близкий родственник Вернера фон Брауна, изобретателя «оружия возмездия» ФАУ-1 и ФАУ-2.

С 10 октября группа приступила к минированию особняка. Заряд мощностью в 350 килограммов заложили в подвале на глубину более двух метров. 30 октября, ко времени ухода советских войск, план минирования был выполнен. После занятия Харькова инженерные подразделения вермахта приступили к поиску взрывных устройств. Из 315 мин замедленного действия, установленных 5-й и 27-й железнодорожными бригадами, противник обнаружил 37, обезвредил 14, а 23 вынужден был подорвать, смирившись с неизбежными разрушениями.

Впервые в мировой практике предполагалось использовать радиоуправляемые мины оригинальной конструкции. Причем использовать по сигналу, переданному на расстояние в несколько сот километров. Вместе со Стариновым разработкой и проведением акции занимались инженеры А. В. Беспамятнов и Ф. С. Коржов. В уникальной операции принимала участие и группа испанцев, боевых побратимов «Родольфо», которые после победы Франко эмигрировали в Советский Союз. Старинов добился, чтобы их зачислили в инженерные части.

10 ноября советская разведка доставила в штаб Юго-Западного фронта копию приказа № 98/41, изданного командованием одной из немецких частей. В приказе сообщалось, что «доблестные войска фюрера» обнаружили в занятом Харькове большое количество инженерных мин советского производства. Русские, говорилось в документе, использовали для корпусов мин деревянные ящики, что не позволяло применять миноискатели. Впрочем, приборы не потребовались, поскольку «неумелая постановка мин и неумелая их маскировка позволили опытным саперам рейха обойтись без миноискателей».