Филипп Корсо - День после Розуэлла

Но президент все еще думал о трудностях удержания информации об операции подальше от журналистов, особенно когда летающие тарелки стали одной из самых горячих обсуждаемых тем. Что он должен был отвечать, когда люди задают вопросы правительству про истории о летающих тарелках с акцентом на детали, которые надо было еще доказать. Как они могли исследовать этих странных существ, без исходящей наружу информации? И как они могли проанализировать все богатство описанного Хилленкоттером физического материала без привлечения людей из правительства? Президент Трумэн просто не знал, как правительство могло работать с этим в пределах идеи правительственной маскировки, без выхода ситуации из-под контроля. Несмотря на гарантии Форрестела, президент продолжил сомневаться.

"И есть конечная точка", — сказал Трумэн, адресуя это директору ЦРУ и Министру обороны. Это был настолько важный вопрос, что его очевидная наивность противоречила маячившей на горизонте зловещей угрозе. "Мы когда-нибудь расскажем американскому народу, что случилось в действительности?" Наступила тишина.

Не спрашивайте меня откуда я знаю. Мой старый друг и враг из КГБ не стал бы мне рассказывать, как он узнал, а я не стал бы нажимать на него. Но примите это как факт от единственно верного источника, от которого я узнал, что ни министр обороны, ни директор разведки не считали подобное раскрытие даже в отдаленной перспективе.

"Хорошо", — сказал президент Трумэн. "Мы это сделаем?"

7 ноября 1944 года, в день, когда ФДР был избран на свой четвертый и заключительный срок, его главный советник Гарри Хопкинс описал нового вице-президента Гарри Трумэна, как человека, который не мог занять высокий пост, но которого нельзя недооценивать. И Джеймс Форрестэл, человек, с которым он тогда общался, сразу понял, что он имеет в виду, поскольку секретарь сидел напротив нынешнего президента Гарри Трумэна.

Это было основным вопросом, и хотя у Форрестела и Хилленкоттера был рефлективный ответ "нет", Форрестел быстро заметил, что он дался им нелегко. Для военных руководителей их первый ответ, естественно, был отрицательным, в соответствии со старым правилом, что если люди что-то не знают, то они и не должны это знать. Но президент Трумэн, пришедший не из военного окружения, видел то, что ни Форрестел, ни Хилленкоттер не видели. Если эти корабли могли уклоняться от наших радаров и приземляться в любом месте по желанию, то что мешало им приземлиться перед Белым домом или также перед Кремлем? Это же не ВВС США.

"И что мы скажем, когда они приземлятся", — продолжал Трумэн, "это спровоцирует гораздо больше паники на улицах, чем если бы мы раскрыли то, что как мы считаем, мы теперь знаем?"

"Но мы действительно ничего не знаем", — сказал директор разведки. "И не будем ничего знать, пока не проанализируем то, что собрано".

Но оба, и министр обороны и директор разведки согласились с президентом Трумэном, что он был прав в своем скептицизме, особенно о финальной точке раскрытия информации.

"Таким образом, можем мы отложить принятие любых окончательных решений, по крайней мере, пока Вы не встретитесь с генералом Твинингом?" — спросил Адмирал Хилленкоттер. "Я думаю, что он даст некоторые ответы на наши вопросы".

Пока адмирал Роскоу Хилленкоттер и Джеймс Форрестэл информировали президента Трумэна относительно их плана по рабочей группе, генерал Натан П. Твининг заканчивал свой предварительный анализ докладов и отправленного в Райт Филд материала. Почти сразу же он отправил останки инопланетян в Военно-морской госпиталь в Бетесде и Армейский госпиталь Уолтера Рида для дальнейшего анализа в этих двух военных службах. Сам корабль остался в Райт Филд, но как обещалось в записке для командования ВВС, генерал Твининг готовился распределять собранный после крушения материал среди различных военных и гражданских бюро для дальнейшей оценки.

Адмирал Хилленкоттер уже его предостерег, что относительно розуэлльского пакета документов будут введены новые уровни секретности. Ни у кого в вооруженных силах кроме названных самим президентом имен, не было полной категории допуска для возможности изучения полной истории Розуэлла, подготовленной Твинингом для президента и других членов рабочей группы.

Через три месяца после поездки в Нью-Мексико, для изучения произошедшего в Розуэлле, генерал Твининг встретился с президентом Трумэном, как предлагали Хилленкоттер и Форрестэл и четко объяснил, что по его мнению необходимо сделать, чтобы армия разобралась со своими проблемами. То, что он описал Президенту, было почти за пределами понимания, ничего из добытого не было произведено на нашей планете. Если русские и работали с чем-то похожим то, это было настолько секретным, что даже их собственные военные начальники ничего об этом не знали и Соединенные Штаты должны будут организовать программу по работе с последствиями катастрофы только ради обороны. Таким образом, по мнению Твининга о том, что они обнаружили вблизи Розуэлла, это было "не с этой планеты".

Президент Трумэн услышал его, он сказал Форрестэлу, после того, как Твининг улетел в Огайо, "прямо из первых уст" и это его убедило. Это было больше Манхэттенского проекта и требовало управления в более крупном масштабе и очевидно в течение более длинного периода времени. Группа, предложенная Форрестэлом и Хилленкоттером, должна была ознакомиться с чем они действительно имеют дело и как долго это продлится. Пытались ли они просто удержать в секрете — что в Розуэлле разбился внеземной космический корабль — или скрывали то, что скоро станет самым большим в истории военным предприятием УИР, управлением отношениями Америки с инопланетянами?

Генерал Твининг пояснил в своем предварительном анализе, что они исследовали все появления летающих дисков, включая Розуэлл и любое другое появление, которое имело место. Они были враждебными существами, сказал генерал и если бы они имели мирные цели, то не избегали бы контакта, уклоняясь каждый раз, когда они проникали в наше воздушное пространство и наблюдали за нашими самыми секретными военными базами. Их технологии значительно превышали наши и мы должны были изучить и использовать их в случае, если они стали бы более агрессивными. Если бы нас втянули в войну в космосе, то нам следовало бы лучше понимать природу врага, особенно если дело зашло до прямого столкновения американцев с врагом лицом к лицу. Поэтому он предложил сначала заняться исследованиями, но при этом готовиться к дню, когда придется обо всем рассказать.

Это Трумэн мог понять. Он доверял Твинингу управлять этим потенциальным кризисом с момента, когда Форрестел сообщил ему о случившейся катастрофе. И Твининг провел блестящую работу. Он положил конец истории и вернул все, что мог под одну крышу. Он понял, что Твининг описывал ему странности космического корабля, у которого, казалось, не было двигателей, не было топлива, ни каких-либо других очевидных методов ускорения, однако он летал быстрее наших самых быстрых истребителей; странных, похожих на детей существ, которые находились внутри и как один из них был убит выстрелом; как можно было видеть дневной свет через внутреннюю часть корабля даже при том, что солнце еще не взошло; образцы металлической ткани, которую они не смогли ни сжечь, ни расплавить; тонкие лучи света, которых не было видно, пока они не попадали на объект и затем прожигали него насквозь, и так далее; больше вопросов, чем ответов. Потребуются годы, чтобы найти эти ответы, сказал Твининг и у нашей армии нет возможности сил делать с этим что-либо. Потребуется много человеческих сил, сказал генерал, и большая часть работы должна будет делаться в тайне.