Филипп Корсо - День после Розуэлла

Соответственно, были сформированы подгруппы с определенными задачами, чтобы обращаться с определенными областями расследований или исследований. Возможно, что у них были более низкие уровни секретности, даже только потому, что привлеченный персонал, вероятно не имел соответствующего допуска к секретности, чтобы быстро реагировать на взятую группой дополнительную работу. Вероятно, что работа группы стала неуправляемой. Остатки информации выскочили и группа должна была определить, что она могла отдать на публичное освещение и что должно было защищаться любой ценой. Как в истории о лачугах, члены группы отступили, чтобы создать новые структуры для защиты хранимой информации.

Официальная маскировка провисала под давлением исследуемой группой информации и выделенным им временем. Вскоре военные представители обнаружили, что как и в Корее, они не могут по-настоящему доверять профессиональным разведчикам, особенно ЦРУ, потому что по видимому у них была другая цель. Возможно ли, что вооруженные силы стали сильнее сдерживать передачу всей информации, которую собирала центральная группа? Возможно ли, что в отсутствие какого-либо фактического законодательства, определяющего как платить за работу группы, вооруженные силы видели, что ценные и финансируемые перспективы оружия ускользнули в бюджет ЦРУ? Возможно — и я знаю, что так и произошло — внутри самой группы развилась борьба за власть.

Начиная с формирования в конце 1940-х, вся структура рабочей группы изменилась. То, что начиналось со сплоченной группы старых школьных друзей, стало неуправляемой массой на протяжении пяти лет. Вокруг плавало множество кусков пирога и различные военные отделения хотели так урвать себе куски черного бюджета так, чтобы для управления менеджерами прикрытия, Вам потребовалась бы вся администрация. Поэтому, в какой-то момент в центре администрации Эйзенхауэра у великой маскировочной схемы лопнули швы и никто не знал, что делают другие. Из-за прикрытия ни у кого в действительности не было необходимости что-то знать и поэтому никто ничего не знал. Единственные люди, которые хотели достать информацию и предметы, относились к ЦРУ, но никто, даже те, кто не совсем понимал, что произошло четырнадцатью годами ранее, не доверяли ЦРУ. Официально, тогда, никто ничего не знал и ничего не происходило.

В 1950-х года развился каскадный эффект. То, что началось с одиночной специальной маскировочной операции разбилось на меньшие единицы. Функции командования и управления начали слабеть и точно так же, как у разбившейся о дно океана подводной лодки, обломки в виде информации устремились на поверхность.

Армейский Корпус контрразведки, когда то обладавший силой, что хранить историю Розуэлла, слабел под совместными вторжениями ЦРУ и ФБР. Именно во время этого периода мой старый друг Дж. Эдгар Гувер, всегда несчастный от того, что его не допускают ни в какие круги, запрыгнул в круг и очень спокойно начал исследовать инцидент в Розуэлле.

Это встряхнуло всех и чуть позднее, другие правительственные учреждения — имевшие официальные полномочия — начали вмешиваться повсюду.

К концу 1950-х годов, оригинальная схема маскировки для всех намерений и целей более не существовала.

Его функциями теперь управляли отдельные группы в военных и гражданских спецслужбах, продолжая делиться ограниченной информации друг с другом и придерживаясь каждый своих собственных отдельных исследований и расследований и каждый — что удивительно — продолжающий действовать, как будто в команде все еще была некая супер разведывательная группа. Но, как и в "Волшебнике страны Оз", не было никакой супер группы разведки. Его функции были поглощены группами ниже его. Но никто не трудился что-либо говорить об этом, потому что, как предполагалось, супер группа никогда не существовала официально. Что не может существовать официально, не могло и официально исчезнуть. Следовательно, в течение последующих сорока лет, остатки того, что однажды было супер группой, делали вид, но реальные действия выполнялись отдельными агентствами, которые слепо верили, что ими управляют сверху. Помните очереди автомобилей у бензоколонок во время топливного кризиса в 1973 году, когда один водитель считая, что автозаправочная станция открыта, ждет у колонки, а через пятнадцать минут позади него выстраивается очередь?

У закрытых бензоколонок образовывались очереди на многие мили, потому что вообще не было топлива. На это к тому времени и походила большая маскировка летающих тарелок, когда президент Кеннеди вступил в свою должность.

"Никого нет дома, Фил", — сказал мне генерал Трюдо, когда мы обменялись нашими мнениями на том утреннем совещании. "Нет никого нет, кроме нас. Мы должны выработать свою собственную политику".

Я был солдатом и следовал приказам, но Трюдо был генералом, продуктом политического процесса, с отметкой одобрения конгресса и отчетом перед гражданской властью. Генералы создаются правительством, не армией. Они сидят между правительством и обширной военной машиной и от Начальника штаба армии до бригадиров на базах во всем мире, генералы создают способы, с помощью которых работает административная политика. И на этом утреннем совещании за чашечкой кофе в своем внутреннем кабинете на третьем этаже Пентагона, генерал-лейтенант Трюдо собирался выработать политику и сделать то, что не смогли сделать на протяжении более чем десяти лет работы секретных рабочих групп, комитетов и планирований исследований: эксплуатировать технологии из Розуэлла.

"Мне нужно, чтобы Вы сказали мне, что Вы нашли способ сделать что-то из этой неразберихи", — сказал мне генерал Трюдо. "В Вашей картотеке должны быть какие-нибудь кусочки, с помощью которых можно было сделать оружие, которое мы могли бы использовать на одном из наших вертолетов."

"Что у нас есть, Фил?" — сказал он затем. "Время теперь имеет существенное значение. Мы должны сделать что-то, потому что никто ничего не сделает".

В большом облаке незнания, которое спустилось на Пентагон относительно груза из Розуэлла, пятеро или шестеро человек из военно-морского флота, военно-воздушных сил и армии, фактически знали, что мы не доверяли никому за пределами своего подразделения вооруженных сил и конечно ничего не говорили ЦРУ. Так, присущим только военной бюрократии путем, прикрытие было спрятано от прикрытия, оставив некоторым из нас понимание, что мы свободны делать все что захотим.

Генерал Трюдо и я были совершенно свободными заходить так далеко, насколько это позволял груз. Независимо от того, что остаток группы все еще оставался, они просто потеряли след материалов, отгруженных в Иностранную технологию четырнадцатью годами ранее. И генерал был прав, никого не было дома и наши враги внутри правительства извлекали выгоду из любой информации, до которой они могли добраться. Груз из Розуэлла был одним из призов и если мы ничего бы не делали с ним, русские бы это сделали. И они были у нас на хвосте.