Филипп Корсо - День после Розуэлла

В 1979 году Apple Computer начала продавать первую компьютерную операционную систему на дискете для хранения данных и программ, которая вывела микрокомпьютерную революцию в более высокий уровень. Мало того, что пользователи могли вводить данные с помощью клавиатуры или записывать их на магнитофонную кассету, они могли хранить относительно большие объемы таких данных, как документы или математические проекты, на компактных, перезаписываемых и сменных майларовых дисках, которые читал компьютер. Теперь компьютер перешел из разряда электронного хобби в рабочее место. К концу года, представление компанией MicroPro первого текстового процессора под названием WordStar и выпуск компанией Personal Software самой первой электронной таблицы под названием VisiCalc, настолько преобразовали рабочее место, что настольный компьютер стал необходимостью для любого молодого руководителя на его или ее пути по служебной лестнице. И к началу 1980-х годов, с появлением Apple Macintosh и объектно-ориентированной компьютерной среды, не только рабочее место, но и весь мир были похожи на нечто иное, чем они были в начале 1960-х годов. Даже концепция доктора Вэнневэра Буша о типах исследования языка запроса, основанного не на линейной схеме, а на интеллектуальном отношении к чему-то, включенному в тело текста, стало реальность с выходом компьютерной программы Apple называемой HyperCard.

В 1979 году Apple Computer начала продавать первую компьютерную операционную систему на дискете для хранения данных и программ, которая вывела микрокомпьютерную революцию в более высокий уровень. Мало того, что пользователи могли вводить данные с помощью клавиатуры или записывать их на магнитофонную кассету, они могли хранить относительно большие объемы таких данных, как документы или математические проекты, на компактных, перезаписываемых и сменных майларовых дисках, которые компьютер мог читать. Теперь компьютер перешел из разряда электронного хобби в рабочее место. К концу года, представление компанией MicroPro первого текстового процессора под названием WordStar и выпуск компанией Personal Software's самой первой электронной таблицы под названием VisiCalc, настолько преобразовали рабочее место, что настольный компьютер стал необходимостью для любого молодого руководителя на его или ее пути по служебной лестнице. И к началу 1980-х годов, с появлением Apple Macintosh и объектно-ориентированной компьютерной среды, не только рабочее место, но и весь мир были похожи на нечто иное, чем они были в начале 1960-х годов. Даже концепция доктора Вэнневэра Буша о типах исследования языка запроса, основанного не на линейной схеме, а на интеллектуальном отношении к чему-то, включенному в тело текста, стало реальность с выходом компьютерной программы Apple называемой HyperCard.

Получилось, как будто с 1947 года до 1980 года фундаментальная парадигма человечества сместилась в сторону способности человечества обрабатывать информацию. Сами компьютеры стали чем-то похожим на кремниевую форму жизни, вдохновляя земную углеродную форму жизни на их развитие, взращивание и даже помощь в воспроизведении. Фактически, современные компьютерные программы управления процессами распространены во всех главных отраслях промышленности, программы, которые пишут программы, самообучающиеся в реальном мире нейросетевые экспертные системы и идущие полным ходом эксперименты по выращиванию кремниевых чипов в безвоздушном пространстве на земной орбите, могут предшествовать времени, когда автоматические орбитальные фабрики станут выращивать и получать новый кремниевый материал для более сложных микропроцессоров, чем мы даже можем сейчас вообразить. Было бы все это правдой, то кто-бы возразил, что силиконовые пластинки из Розуэлла были главными космическими путешественниками, и кем были существа EBE, их хозяевами или слугами? Естественным ли путем наша культура на Земле дошла до точки готовности в развитии своих первых цифровых вычислительных машин, начиная с изобретения транзистора, позволившего нам достигнуть симбиотических отношений с кремниевым материалом, управляющего нашими данными и давшего нам возможность стать более творческими и успешными?

Возможно катастрофа в Розуэлле, которая помогла нам развить технологический базис для систем вооружения, чтобы защитить нашу планету от EBE, была также механизмом для успешного внедрения абсолютно инопланетной негуманоидной формы жизни, которая передается от хозяина к хозяину, цифровой вирус Эбола, который мы люди когда-нибудь перенесем на другие планеты. А что, если враг захотел внедрить в нашу культуру прекрасную систему шпионажа или механизм саботажа? В этом случае, внедрение EBE схем на микрочипах в нашу технологию было бы прекрасным методом. Что это, саботаж или подарок Прометея? Возможно катастрофа в Розуэлле в 1947 году была ожидаемым событием, как падающие на землю ядовитые плоды. И яд подействовал, как только его попробовали.

"Попридержите лошадей, Фил", — сказал бы генерал Трюдо, когда я слишком далеко захожу в размышлениях. "Помните, у Вас есть группа ученых, с которыми Вам надо поговорить, а люди в Белл Лабс ждут Ваш отчет после разговора с группой из Аламогордо".

Шел 1961 год, уже началась миниатюризация компьютера и электронных схем, а мой доклад генералу и встречи с учеными в Сперри-Рэнде, Хьюзе и Белл Лабс устроенные им для меня, были необходимы для решения, как связанным с ними компаниям внедрять миниатюризированные схемы в проекты для систем вооружения. Вдохновение для разработки микросхем упало с неба на Розуэлл и повернуло отрасль по разработке компьютеров в полностью новом направлении. Теперь, моя работа заключалась в том, чтобы применять микросхемы в процессе разработки вооружения, а в особенности в развитии систем наведения баллистических ракет. Генерал Трюдо и я были среди пионеров в том, что в 1980-х будет называться полем электронных битв.

"Не волнуйтесь, Генерал, у меня все готово для встреч", — сказал я ему. Я знал насколько далеко меня занесет, но я все-таки был офицером разведки и это означало работу с чистого листа. "Но я думаю, что люди из Белл Лабс уже все это прежде видели". Фактически так и было — в 1947 году.

КОГДА Я ПРОКЛАДЫВАЛ СЕБЕ ПУТЬ ПО СПИСКУ ПУНКТОВ В МОЕЙ ПАПКЕ, готовя консультативные отчеты и рекомендации для генерала Трюдо о потенциале каждого предмета, я потерял чувство времени. Во время поездок вдоль берега Потомака в форт Белвар для контроля продвижения дел с прибором ночного видении для Martin Marietta, я мог видеть, как заканчивалось лето и листья начинали менять свой цвет. Я также мог заметить, как на улице было темно, когда я выходил из Пентагона. И каждое утро, когда я приезжал в Пентагон было таким же темным.