Филипп Корсо - День после Розуэлла

У нас с генералом Трюдо был секретный план, который мы отработали в Пентагоне за предыдущий год. Предполагалось, что противоракета, используя лазерное наведение и слежение, была бы прекрасным механизмом для того, чтобы заставить деньги разработать лазерное оружие, которое мы в итоге смогли бы использовать для борьбы с НЛО. По крайней мере мы так планировали. Генерал понял это от офицеров из Пентагона, пока я прикрывал его фланги на законодательном уровне, свидетельствуя перед Комитетом по делам вооруженных сил относительно эффективности оружия, которое прикрыло бы американские стратегические силы, как зонтом. Если бы какая-либо страна была настолько глупа, чтобы напасть на Соединенные Штаты, то противоракета остановила бы их наступление и позволила бы нам не только уничтожить их вооруженные силы, но и держать в заложниках центры сосредоточения их населения.

Не совсем так, заявило Министерство обороны. Размещение противоракеты стимулировало бы наших врагов сначала напасть на наши города и разорить наше гражданское население. Какой смысл наносить ответный удар, когда нам уже нанесен ущерб? Единственным, что сохраняло наши центры сосредоточения гражданского населения, была способность каждой стороны держать ядерные силы другой стороны в заложниках. Если бы обе стороны уничтожили ядерные силы друг друга, то это дало бы каждой стороне время, чтобы остановиться до взаимного разрушения гражданского населения.

Но министр обороны не видел смысла в войне. В особенности, он не видел уроков, которые Советы извлекли во время Второй мировой войны, когда были разорены центры сосредоточения их населения и люди были доведены до голода и каннибализма ради еды. Такой опыт не настраивает Вас против разрушительных последствий войны, он Вас обучает. Единственная надежда Советов на победу в холодной войне была в подавлении нашей обороны и капитуляции. Отказываясь продвигаться с разработкой противоракеты, министр обороны слушал аргументы, которыми его кормили с ложечки управляемые из КГБ люди в гражданском разведывательном ведомстве и конечно же без его ведома,

Реакцией сенатора Термонда на отказ Боба Макнамары выделить финансирование на противоракету было проведение слушания подкомиссии по этой проблеме для того, чтобы разобраться в причинах. Министерство обороны не хотело раскрывать секретные данные о возможностях предполагаемого оружия и нашей политики в области обороны перед общественной сессией Конгресса. Фред Бажард, который спустя несколько лет стал адвокатом президента Никсона, предложил сенатору Термонду использовать сенаторскую привилегию закрыть сессию Сената, чтобы проблему противоракеты можно было конфиденциально обсудить со всем Сенатом. Но сначала, мы должны были запросить у Министерства обороны определенную информацию и так как я был советником сенатора по военным вопросам, эта задача свалилась на меня. Никто не знал, что фактически я был офицером, подготовившим первоначальную информацию для начала программы противоракеты и вероятно, я знал о документах больше, чем кто-либо, потому что менее чем за год до этого я подготовил их сам.

Первая встреча с Министерством обороны проводилась в моем новом кабинете на цокольном этаже Капитолия. Секретарь Макнамара отправил своего научного советника Гарольда Брауна, который позже сам станет министром обороны, вместе с армейским полковником, который стал офицером проекта программы разработки противоракет. Браун не знал кем был я, но его военный помощник, конечно же знал.

"Полковник", — начал офицер проекта, как только я задал ему вопрос о направленном нами запросе на получение информации, Гарольд Браун сидел напротив него на стуле. Постепенно, как срезая лишнее с куска гранита, я расспросил офицера проекта об определенных деталях программы противоракеты, сколько бюджетных ассигнований из предыдущего финансирования Пентагона они уже потратили и в какой точке был бы их график разработки, если бы текущее ассигнование было потрачено на текущую фазу проекта. Затем я задал некоторые технические вопросы об исследовании наземных радаров, спутниковых радаров, предположения о советской стратегии перехватывающих противоракет и развития советских еще больших и более мобильных МБР, которые были более важными целями любой противоракетной системы, потому что мы не могли уничтожить их с первого удара. Установленные на железнодорожных вагонах или грузовиках, мобильные советские ракеты было почти невозможно отследить даже при том, что для проведения заправки жидким топливом они должны быть неподвижными.

"Я вижу, что мой помощник называет Вас полковником, г-н Корсо," — сказал Гарольд Браун. "И кажется, что Вы конечно же знаете множество деталей об этой теме".

"Да, сэр", — сказал я. "Я несколько месяцев как уволился из армии, но пока я был в Пентагоне, я был действующим офицером по проектам программы противоракеты".

"Тогда нет смысла утаивать", — сказал Гарольд Браун сказал и наконец-то впервые улыбнулся на нашей встрече. Он протянул руку в своей карман и вытащил конверт. "Вот Ваши экземпляры полных копий деталей проекта, о котором мы проинформировали президента Кеннеди. Все здесь. И я полагаю, это то, что Вы официально разыскиваете", — сказал он с особым акцентом на "официально". Он знал, что я знал о содержимом конверта, но не мог огласить его перед Сенатом, потому что он содержал секретные данные и я бы этим нарушил закон Национальной безопасности. Однако предоставление Брауном мне материала, большая часть которого основана на информации, которую я сам подготовил и тайно проинформировал генерального прокурора Роберта Кеннеди в 1962 году, давало мне полное право разглашать. Вероятно он понял, что на частных встречах я обычно говорил о том, что было в армейских документах по противоракете — это было формой сенаторской привилегии, пока этим не стали злоупотреблять — но формально, я с этим мог никуда обратиться. Теперь же я мог и я ценил искренность Гарольда Брауна.

Должна была начаться битва за финансирование, но я не мог просмотреть содержание конверта, часть которого была моими собственными заметками, не задумываясь о последовательности событий, которые привели к этой встрече и проекту, который в результате был образован. Все началось еще в 1962 году, когда я работал над составлением списка приоритетов из моих секретных документов. В нем было медицинское заключение о существах, которое я пытался попридержать, пока не внедрил все предметы из Розуэлла в процесс разработки.

Это был отчет о возможной функции и очевидной структуре мозга инопланетянина, доклад, содержание которого поражало схожими чертами между мозгом EBE и мозгом человека.