Филипп Корсо - День после Розуэлла

"Но как свет изгибается?" — спросил я профессора Колера, все еще не доверяя тому, что инопланетяне, как казалось, могли бросить вызов одному из наших законов физики. "Это — какая-то иллюзия?"

"Это вовсе не фокус", — объяснил ученый. "Это только похоже на иллюзию, потому что волокна настолько прозрачны, что Вы не увидите разные слои без микроскопа".

Он показал мне, когда я дал ему оторванный кусочек нити, которая хранилась у меня в картотеке, что каждая жила, которая выглядела как однородный материал окруженный крошечной трубкой, фактически состояла из двойного слоя. Когда Вы смотрели в центральную жилу, Вы видели, что по периметру нити шел еще один слой стекла. Доктор Колер объяснил, что индивидуальный световой луч отражался от окружающего центральную жилу слоя так, чтобы свет не мог потеряться. Огибая стеклянными волокнами углы, а в случае с космическим кораблем из Розуэлла, проводя их через внутренние перегородки корабля, инопланетяне могли поворачивать свет и направлять его точно так же, как Вы направляете струю воды через шланг. Я никогда прежде не видел ничего такого в своей жизни.

Колер объяснил, что точно так же, как и лазеры, свет может переносить любой сигнал: свет, звук и даже цифровую информацию.

"Сигнал не испытывает сопротивления", — объяснил он. "И Вы можете вместить больше информации в луч света".

Я спросил его, как EBE могли использовать эту технологию. Он предположил, что коммуникации корабля, визуальные изображения, телеметрия и все усиленные сигналы, которые корабль отправлял или получал от другого корабля или от баз на Луне или на Земле, могли бы использовать эти стеклянные волоконные кабели.

"По всей видимости, они обладают огромной мощностью для подъема какого-либо груза", — предположил он. "И если лазер может усилить сигнал в самом чистом виде, по этим кабелям можно одновременно передавать различные сигналы".

Я был более, чем впечатлен. И даже прежде, чем спросить его об определенных типах приложений, в которых они могли бы использоваться в армии, я понял, как с их помощью можно было сделать коммуникации на поля битвы более безопасными, так как сигналы будут более сильными и меньше подвергаться помехам. Тогда профессор Колер предложил использовать эти волокна для передачи визуальных изображений от небольших камер в самом оружии к регулирующим устройствам в пусковой установке.

"Представьте", — сказал он, "возможность запустить ракету и видеть через глаз ракеты, куда она летит.

Представьте себе возможность визуально захватить цель и в тот момент, когда она пытается уклониться от ракеты, Вы это видите и вносите заключительные корректировки." И Колер продолжал описывать потенциал того, как основанные на волоконной оптике датчики, могли бы отслеживать передвижения врагов по земле, передавать большие визуальные изображения со спутников наблюдения и сжимать очень сложные многоканальные коммуникационные системы в небольшие объемы. "Вся космонавтика зависит от передачи данных, голоса и изображений," — сказал он. "Но сейчас все эти реле и переключатели занимают слишком много места, у сигнала слишком большой импеданс. Это нас ограничивает во время выполнения заданий. Но представьте, что мы смогли бы приспособить эту технологию и использовать в своих целях".

Затем он посмотрел мне прямо в глаза и сказал то же самое, что думал и я. "Вы знаете, что это их технология. Это часть того, что позволяет им проводить исследовательские миссии. Если бы это стало и нашей технологией тоже, то мы возможно смогли бы немного догнать их".

Затем он спросил у меня о заинтересованности армии. Он объяснил, что некоторые наши научно-исследовательские лаборатории уже изучали свойства стекла, как проводника сигнала и это исследование нельзя проводить наспех. Эти проекты заставили на обеспокоиться об УИР, потому что, если мы их полностью скроем, все будет походить на полный прорыв технологических решений. Как Вы это объясните? Но если исследование уже идет, независимо насколько глубоко, тогда просто в целях перепроектирования этой технологии для своих нужд, будет достаточно продемонстрировать кому-то в компании один из этих кусочков. И если бы у компании не было на это средств, то мы должны были бы поддерживать это, как часть военного контракта на исследование разработку. Именно это я и хотел сделать с технологией стеклянных волокон.

"Где лучше всего идет исследование в области оптоволокон?" — спросил я его.

"Белл Лабс", — ответил он. "Необходимо еще тридцать лет, чтобы это развить, но когда-нибудь, большая часть телефонного трафика будет передаваться по волоконно-оптическому кабелю".

У ВоенУИР были такие же контакты с Беллом, как и с другими подрядчиками, с которыми мы работали, поэтому я написал короткую записку и предложение генералу Трюдо о потенциале оптоволокон для всего диапазона продуктов, о которых мы говорили с профессором Колером. Я описал свойства того, что мы первоначально назвали жгутом из проводов и объяснил, как он передавал сигналы лазера, и что самое главное, как эти волокна загибали поток света за угол и проводили его так же, как электрический ток проходит по проводам. Представьте луч света с высокой яркостью на одной частоте, проходит так же, как Вы наливаете воду в пустую ванну, написал я. Вообразите, какую силу и гибкость он предоставлял для EBE, особенно, когда они использовали световой сигнал для передачи различной закодированной информации.

Это позволило бы вооруженным силам переделать всю свою коммуникационную инфраструктуру и позволить нашим новым спутникам наблюдения получать информацию для наведения прямо над линией фронта и изучаемыми базами. Военно-морской флот смог бы наблюдать за наступлением всего вражеского флота, военно-воздушные силы смогли бы свысока смотреть на приближающиеся вражеские подразделения и наводиться на них сверху, даже пока еще наши самолеты были на земле, для армии это дало бы стратегическое преимущество, о котором мы не мечтали. Мы могли смотреть на все поле битвы, следить за передвижениями войск, от малочисленных патрулей, до любых подразделений и одновременно готовить наступления танков, артиллерии и вертолетов. Ценность волоконно-оптической связи для вооруженных сил была бы неизмеримой.

Я добавил, что был почти уверен, что толчок развития в армии облегчит исследования в области полного реинжиниринга уже устаревшей телефонной сети нашей страны и не будет никем считаться неуместным вторжением. Мне не потребовалось долго ждать ответа генерала.

"Займитесь этим", — приказал он. "И сделайте это быстро. Я дам Вам все необходимые контакты. Расскажите им об этом". И в конце недели у меня была встреча с системным исследователем в экспериментальной установке Western Electric рядом с Принстоном, Нью-Джерси, прямо по пути от Института Специальных Исследований. Я сказал ему, что это получено из-за границы, люди из разведки сняли это с разрабатываемого восточными немцами нового оружия и они подумали, что мы могли бы это использовать.