Эдвард О’Мира - Голос с острова Святой Елены

«Главная» дорога представляет собой тропу, непроезжую для карет.

Эта информация была мне предоставлена сэром Хадсоном Лоу.

Следующий отрывок из письма герцога Винченцского может оказаться небезынтересным: «Сэр! В книге г-на Коха, озаглавленной «Кампания 1814 года», использованы несколько фрагментов писем, написанных мною императору и князю Невшательскому во время Шатильонского конгресса.

Что касается конгресса в Шатильоне; если события оправдали моё желание видеть восстановленный мир в моей стране, то было бы несправедливо оставить Францию и историю в неведении относительно мотивов национального интереса и чести, которые вынудили императора отказаться от подписания условий, которые союзники хотели нам навязать.

Я выполняю поэтому первостепенные моральные обязательства, а именно обязательства справедливости и истины, предавая гласности следующую выписку из приказов императора.

Париж, 19 января 1814 года

Редактору «Конституционеля»

«Более всего император настаивает на необходимости сохранения Францией её границ. Это вне всяких условий. Все державы, даже Англия, признали эти границы во Франкфурте. Франция с её территорией, уменьшенной до её старинных границ, потеряла бы сегодня две трети её сравнительной мощи, которой она обладала двадцать лет тому назад. То, что она приобрела со стороны Альп и Рейна, не компенсируется тем, что приобрели Россия, Австрия и Пруссия за счёт раздела Польши. Все эти государства усилились. Желание вернуть назад Францию к её старинному состоянию означало бы приведение её к упадку и к деградации. Франция без департаментов Рейна, без Бельгии, без Остенде, без Антверпена оказалась бы ничем. Метод возвращения Франции к её старинным границам неотделим от восстановления власти династии Бурбонов, поскольку только они одни могли бы дать гарантию сохранения этого метода. Англия хорошо это понимает. Во всех других отношениях мир, заключённый на этой основе, был бы невозможен и не мог бы продолжаться. Ни император, ни республика в случае, если какие-либо политические потрясения вернут её к жизни, никогда не подпишутся под подобным условием. Что касается императора, то своё решение он принял; оно не подлежит изменению; он не оставит Францию менее великой, чем такой, какой он её принял. Если союзники хотят изменить основу предложенных и принятых условий о естественных границах, то он может видеть только три пути решения вопроса: или сражаться и одержать победу, или сражаться и умереть со славой; или, если страна не поддержит его, отречься от престола. Он не цепляется за высокое место; он никогда не сохранит его ценой собственного унижения».

Я ожидаю, сэр, что в соответствии с вашей беспристрастностью, вы предоставите место этому письму в вашем журнале. Пользуясь представившейся мне возможностью, я выражаю вам свои искренние заверения в моём к вам глубоком уважении.

Коленкур, герцог Винченцский

Все пристройки к старому зданию были покрыты крышей такого же типа, как и само здание. Так как эта книга может попасть в руки читателей, которые не поверят приведённому выше описанию дома Наполеона в Лонгвуде, то я прошу обратить внимание уважаемых лиц, которые могут оказаться на острове Св. Елены, на состояние дома, в котором ссыльный монарх Франции испустил последний вздох после шести лет неволи. Обращаясь к ним с полным доверием, я прошу их подтвердить всё вышесказанное, так же, как и моё описание острова, приведённое в приложении.

Наполеон ранее часто порицал практику кровопускания, которое, как он утверждал, сильно сокращает человеческую жизнь.

Возможно, что читателю необходимо объяснить, что в течение всего упоминаемого времени, я был прикомандирован к команде капитана Коффина, командира небольшого, оснащённого тяжёлой мортирой военно-морского корабля, входившего в состав английской флотилии, действовавшей против Мюрата.

Обо всём этом Мюрат ничего не знал. Он был искренен в своём намерении высадиться в Сицилии; но в ту ночь, когда он хотел со всей своей армией высадиться в Сицилии, генерал Гренье, который командовал французским войском, действовавшим совместно с армией Мюрата, показал ему приказ, запрещавший операцию с высадкой его армии в Сицилии. Об этом мне потом сообщило одно лицо, бывшее в то время министром в правительстве неудачливого короля Иоахима.

Это строгий перевод слов, использованных Наполеоном. Очевидно, что их не следует понимать в буквальном смысле, но всего лишь как убедительный способ заставить меня понять ту серьёзность, с которой император Австрии сделал своё заявление. Наполеон часто использовал это выражение в аналогичных случаях.

Бюст находился на острове четырнадцать дней. Из них несколько дней он хранился в «Колониальном доме».

Мадам Мер, когда я имел честь видеть её в Риме в 1819 году, продолжала оставаться красивой женщиной. Она обладала чувством собственного достоинства и властными манерами. Её осанка была такой, которую можно было бы увидеть у королевы или у матери Наполеона. Её мысли были обращены лишь к Богу и к её сыну. Она практически ни с кем не общалась. Я думаю, что герцог Гамильтонский и я были единственными британцами, которые имели честь отобедать за её столом. Её дом был роскошным, хотя и не доступный для всех и не бросавшийся в глаза.

Вскоре после того, как состоялся этот разговор, я сообщил о нём официальным лицам.

За день до начала сражения при Ватерлоо капитан Элфинстоун был тяжело ранен и взят в плен. Его ранение привлекло внимание Наполеона, который немедленно приказал своему хирургу перевязать раны капитана.

Поняв, что он сильно ослаб от потери крови, Наполеон послал ему серебряный кубок, наполненный до краев вином из его собственной фляги. Когда корабль «Беллерофон» прибыл в Англию, то лорд Кейт передал Наполеону благодарность за спасение жизни своего племянника.

См. приложение № IX и о канонире № Х.

Это был неоспоримый факт, ставший печально известным на острове.

Император настолько уверовал в свою мысль о том, что будет осуществлена попытка силой лишить его уединения, что вскоре после отъезда сэра Джорджа Кокбэрна он всегда держал пять пар заряженных пистолетов и несколько сабель в своей комнате, полный решимости стрелять в первого, кто войдёт в его комнату помимо его воли.

Реаль был государственным советником. В то время император поручил ему выяснить характер заговора. О его смерти сообщалось в только что прибывших на остров Святой Елены газетах. Позднее это сообщение было опровергнуто.