Эдвард О’Мира - Голос с острова Святой Елены

Мне сообщили, что по вопросу медицинского обслуживания Наполеона в «Колониальном доме» разгорелись дискуссии, принявшие довольно острый характер. Во время одной из таких дискуссий губернатор, вступив в спор с бароном Штюрмером, не смог сдержать один из своих приступов гнева, которые он так часто проявлял в общении со мной. Барон совершенно невозмутимо заставил его превосходительство подойти к большому зеркалу и остановиться против него. Затем барон попросил губернатора внимательно посмотреть на свои искажённые гневом черты лица и добавил, что он не желал бы предоставить своему императорскому двору лучшего свидетельства того, что происходит на острове Святой Елены, чем эта стоящая перед ним фигура в зеркале.

См. Приложение № XVII.

Со временем г-н Эллис был назначен на прибыльную должность на мысе Доброй Надежды, которая, как я думаю, является подарком лорда Батхерста.

Впоследствии принцесса просила разрешения проследовать на место ссылки своего брата, о чём свидетельствует Приложение № XIX.

Сэр Хадсон Лоу направил графу Монтолону письмо аналогичного содержания, в котором также содержались инструкции лорда Батхерста, что на моё место врача Наполеона назначается г-н Бакстер.

Вернувшись в Европу, я приложил все старания, чтобы получить упомянутые важные письма. Однако, к сожалению для потомков, мои усилия не увенчались успехом. До того как граф де Сюрвейер отплыл из Рошфора в Америку, он, опасаясь, что его могут захватить союзные державы, посчитал для себя благоразумным отдать свой драгоценный груз в руки человека, на честность которого, как он думал, он мог рассчитывать. Но, как выяснилось позднее, этот человек подло предал графа, так как несколько месяцев назад некто привёз эти подлинные письма в Лондон для продажи, потребовав за них 30 000 фунтов стерлингов. Об этом было немедленно доложено некоторым министрам его величества и иностранным послам. Мне предоставили достоверную информацию о том, что русский посол заплатил 10 000 фунтов стерлингов, чтобы выкупить те письма, которые принадлежали его императору.

Трудность в получении разрешения на забой крупного рогатого скота вынуждала некоторых жителей острова сбрасывать вола в ущелье с отрога скалы вдоль её крутой поверхности для того, чтобы сломать ему рёбра и тем самым получить предлог для его забоя.

Во время поездок в «Колониальный дом», которые я был вынужден совершать дважды в неделю, я часто покидал Лонгвуд в условиях тумана и моросящего дождя и, прибывая в поместье «Колониального дома», обнаруживал там прекрасную погоду. И действительно, изменение погоды обычно начиналось после того, как я проезжал горы над коттеджем «Ворота Хата». Это изменение погоды вызывалось тем, что высокие горы, прозванные спинным хребтом острова, задерживали облака, приносимые юго-восточным ветром. Прекрасная погода в городе и очень плохая в горах в одно и то же время — ежедневное явление. Было необычно то, что острову Святой Елены были неизвестны громы и молнии. Вероятно, это явление объясняется тем, что пик Дианы и другие конусообразные вершины притягивали к себе электрические заряды и препровождали их в океан.

В заметке, в которой я описывал обычаи жителей острова Святой Елены, я опустил упоминание об одном обычае. В том случае, если забеременеет незамужняя женщина из респектабельной семьи, то её совратитель, пусть то гражданский или военный служащий Восточно-Индийской компании (которая в своём составе насчитывает четыре пятых респектабельного населения острова), обязан жениться на ней под страхом потери своего места в компании, если он этого не сделает. Я не могу с полной уверенностью утверждать, является ли это обычаем острова или правилом внутреннего распорядка компании.

После публикации четвёртого издания книги, полковник Скелтон сообщил мне, что он и его семья проживали в Лонгвуде, за исключением того времени, когда они жили в городе. Полковник Скелтон был только временным жителем острова; и я по-прежнему повторяю, что никто из местных жителей никогда не проживал в Лонгвуде постоянно. Полковник не говорит, что он жил в этой загородной резиденции по собственному выбору: в действительности, подобно Наполеону, у него не было права выбора; и я полностью уверен в том, что он сам признает, что он никогда не выбирал Лонгвуд ради собственного удовольствия. Однако он полностью умалчивает о том, как долго он проживал в Лонгвуде; и я рискну заявить, что временное проживание полковника Скелтона в Лонгвуде представляет собой единственный случай.

Пояснительное замечание. Этой части письма сэра Хадсона Лоу был дан ответ в постскриптуме письма графа Монтолона от 23 августа 1816 года, в котором губернатору сообщалось, что если бы император Наполеон имел право на свободную переписку и если бы в Европе стало известно о тех необходимых вещах, в которых нуждаются в Лонгвуде, то, вне всяких сомнений, императору Наполеону были бы предложены миллионы.

Вина с мыса Доброй Надежды и с острова Тенерифе, поставляемые правительством для слуг в поместье Лонгвуд, не были включены в ведомость. Они получали ежедневно на одну пинту вина больше, чем солдаты и матросы, присланные на остров Святой Елены.

Ничто не может превзойти элегантный стиль этого произведения, за исключением его правильности с точки зрения грамматики! Или гуманности самих ограничений!

В то время, когда Наполеон находился в достойном сожаления состоянии, в некоторых английских газетах, отражавших точку зрения кабинета министров, были опубликованы письма, претендовавшие якобы на то, что они присланы с острова Святой Елены. Эти письма представляли Наполеона, находящимся в отличном состоянии здоровья; в других письмах писали, что у Наполеона вошло в привычку ходить по острову и охотиться за дикими кошками. Были ли эти письма состряпаны на острове Святой Елены или подделаны в Лондоне, я не знаю.

Так как сэр Хадсон Лоу отказывался получать или пересылать письма, в которых Наполеон величался не так, как он хотел называть его, то письмо, о котором идёт речь, было направлено в Англию через посредство частного лица.

Читатель вспомнит, что «эти места» были единственными, где Наполеон мог совершать конные поездки или прогуливаться ради физических упражнений без сопровождения английского офицера; и даже в подобную погоду ему было запрещено заходить в любой жилой дом.