Эдвард О’Мира - Голос с острова Святой Елены

Имел с Наполеоном продолжительный разговор об анатомии человеческого тела. Он пожелал посмотреть несколько анатомических иллюстраций на отдельных листах. Во время осмотра листов я давал Наполеону пояснения. Он сказал мне, что одно время он пытался изучать анатомию, но у него вызвали отвращение вид и запах вскрытого трупа. Я объяснил ему, что иллюстрированные листы служат только для того, чтобы напомнить изучающему анатомию то, что он уже узнал во время действительного препарирования трупа; поэтому при изучении анатомии иллюстрированные листы никогда не могут полностью заменить препарирование. С этим Наполеон полностью согласился и добавил, что он оказывал большую поддержку училищам анатомии и хирургии и предоставлял льготы студентам медицинских учебных заведений для того, чтобы они овладевали своей профессией, не расходуя на это значительные средства.

Затем я выслушал его точку зрения о некоторых личностях, проявивших себя во время революции. «Робеспьер, — заявил он, — хотя и был кровожадным чудовищем, но всё же не до такой степени плохим человеком, как Коллот д’Эрбуа, Биллод де Варенн, Эбер, Фукье Тинвиль и многие другие. Под конец Робеспьер стремился быть более умеренным, и незадолго до своей кончины заявил, что устал от казней, и предложил умеренность в расправах с противниками революции. Когда Эбер обвинил королеву в том, что её существование противоречит самой природе, то Робеспьер предложил Эбера подвергнуть осуждению, предположив, что, выступая с подобным невероятным обвинением, Эбер намеренно стремится вызвать чувство симпатии народа к королеве, в результате чего народ может восстать и освободить её.

С самого начала революции перед глазами Людовика постоянно маячила жизнь и судьба Карла Первого. Пример Карла, который дошёл до крайности в своих отношениях с парламентом и в итоге потерял голову, во многих случаях мешал Людовику активно защищаться против революционеров, что он и должен был делать. Когда его привлекли к суду, ему следовало просто сказать, что по законам он ничего дурного не мог совершить и что его особа священна. То же самое следовало сделать и королеве. Это бы не повлияло на то, чтобы спасти их жизнь, но они бы умерли с большим достоинством. Робеспьер придерживался того мнения, что короля должны были казнить тайно.

«Какая польза, — говорил Робеспьер, — от всей этой пародии на соблюдение формальностей, когда вы идете на суд готовые приговорить его к смерти, независимо от того, заслуживает он этого или нет». Королева, — добавил Наполеон, — отправилась на эшафот с некоторым чувством радости; и действительно, для неё было облегчением расстаться с жизнью, в которой с ней обращались с таким отвратительным варварством. Если бы я, — продолжал Наполеон, — был на четыре или пять лет старше, то не сомневаюсь, что попал бы на гильотину вместе со многими другими».

10 декабря. В Лонгвуде возникла большая проблема со снабжением водой. Сэр Хадсон Лоу распорядился, чтобы за водой из Лонгвуда ездили в коттедж «Ворота Хата», вместо того чтобы забирать воду из цистерн, предназначенных для пополнения запасов воды в домашнем хозяйстве Лонгвуда. Вода в цистернах грязная, зелёного цвета и с тошнотворным запахом. В Дедвуде гораздо проще раздобыть бутылку вина, чем бутылку воды. Солдат 53-го пехотного полка ежедневно заняты тем, что перекатывают бочки с водой в свой лагерь. Это положение со снабжением воды напомнило мне мои давние времена пребывания в Египте, где мы были вынуждены покупать отвратительную воду по непомерным ценам.

Из Лонгвуда уволен мулат Чарльз, работавший слугой. Указание о том, чтобы его отправили из Лонгвуда домой, было дано сэром Хадсоном Лоу. Его превосходительство подверг Чарльза длительному допросу о том, что он видел и слышал в течение всего времени, проведённого в Лонгвуде. Дежурный офицер в Лонгвуде направил губернатору письменное заявление с просьбой предоставить повозку для доставки воды в Лонгвуд, так как вода в цистернах на исходе и плохого качества.

Наполеон пребывает в плохом настроении. Он раздражён тем, что сэр Хадсон Лоу вместо всех материалов о военных кампаниях в Италии вернул только три или четыре главы. Наполеон попросил меня сообщить сэру Хадсону Лоу, что он предполагает, что губернатор копирует его материалы и как только закончит это, тогда вернёт их.

11 декабря. Отправился в «Колониальный дом», где ознакомил сэра Хадсона Лоу с устным заявлением Наполеона. Его превосходительство был весьма разгневан этим заявлением, сказав, что если генерал Бонапарт упорствует в своем убеждении, что его материалы не возвращаются из-за того, что их копируют, и это после заверений в обратном, которые вчера сделал молодой Лас-Каз, то он (сэр Хадсон) считает его (Наполеона) недостойным того, чтобы обращаться с ним как с благородным человеком, и не заслуживающим надлежащего уважения одного джентльмена к другому. Эту фразу губернатор не только повторил дважды, но и обязал меня записать её в мою записную книжку. Он попросил меня, чтобы я в разговоре с генералом Бонапартом ни в коем случае не опускал эту фразу. Однако, после того как он несколько поостыл, его превосходительство аннулировал свои указания и вместо них попросил меня передать Наполеону свои объяснения по затронутому вопросу, а также приказал мне стереть в моей записной книжке допущенные им оскорбительные выражения.

Затем он пригласил меня в библиотеку, где, прохаживаясь, сказал: «В связи с ответом, который я написал генералу Бонапарту, ему не разрешается объезжать весь остров. Если бы в намерения министров входило только предотвращение его побега с острова, то губернатор Ост-Индийской компании реагировал бы на это так же, как и любой другой человек; но в виду имеются и другие задачи, включая материальные, которые губернатор, направленный сюда, обязан решать. Существуют весьма весомые причины, не позволяющие ему свободно общаться с местным населением. Каждый может обеспечить его безопасность, расставив около него часовых, но нам предстоит сделать намного больше». Когда я собирался покинуть библиотеку, губернатор, попросив меня вернуться к нему, сказал: «Передайте генералу Бонапарту, что ему очень повезло, что губернатор, присматривающий за ним, добрый человек. Другие на моём месте, имея в своём распоряжении полученные инструкции, приковали бы его к цепям за его поведение». Губернатор закончил беседу со мной тем, что попросил меня постараться представить Наполеону сэра Томаса Стрейнджа.

12 декабря. Передал Наполеону в наименее неприятной форме послание сэра Хадсона Лоу в соответствии с поручением последнего. Подтвердил заверение губернатора в том, что материалы Наполеона сохранялись в неприкосновенном виде, что было подтверждено письмом Эмануэля Лас-Каза, сопровождавшего посыльного с возвращёнными Наполеону материалами и подтвердившего, что неприкосновенность материалов соблюдалась. Сообщил Наполеону, что, как сказал мне сэр Хадсон Лоу, во время рассмотрения материалов, проходившего всегда в присутствии Лас-Каза, как только последний указывал на материалы, принадлежавшие ему (Наполеону), то они немедленно откладывались в сторону без какого-либо дополнительного изучения. Когда же рассмотрение всех материалов было завершено, они были опечатаны печатью Лас-Каза и более не вскрывались в отсутствие последнего.