Эдвард О’Мира - Голос с острова Святой Елены

Однако вечером его превосходительство изменил своё решение и дал мне указание «не сообщать генералу Бонапарту что-либо по поводу его прогулок верхом слева от коттеджа «Ворота Хата», но информировать его обо всём остальном, о чём он говорил мне».

18 января. Наполеон послал за мной. Он пожаловался на сильную головную боль, а также расспросил о состоянии здоровья госпожи Бертран, которое, судя по всему, его очень беспокоило. Я информировал его о действительной причине появившихся неприятных симптомах.

Ознакомил Наполеона с устным посланием губернатора, которое он вчера поручил мне передать ему, в том числе о причинах прекращения переговоров о предполагаемом посредничестве и о других вопросах. Наполеон ответил: «У меня никогда не было намерений прекращать переговоры. Критические замечания были направлены ему потому, что он сам просил их, так как хотел знать, на что мы жалуемся. Они никогда не означали отказа от переговоров и не предназначались для направления их в Англию, так как они являлись лишь копией того, что я однажды намерен был отправить. Я хотел, — продолжал он, — чтобы адмирал присутствовал при принятии любых соглашений, чтобы я смог потом пригласить его как человека чести и как англичанина, чтобы губернатор не смог изменить свои приказы и указания, впоследствии отрицая всё то, что было принято, а потом заявить, что он ничего не менял. Но этот губернатор никогда и не думал приглашать адмирала для переговоров. Все это было простой проделкой. Этому человеку нельзя верить». Я сказал Наполеону, что губернатор сообщил мне о том, что он написал в Англию и теперь ежедневно ждет указаний от правительства об улучшении условий его (Наполеона) жизни.

«Ничего подобного он никогда не писал, — возразил Наполеон, — он понимает, что зашел слишком далеко, и теперь ждет прибытия какого-нибудь корабля из Англии для того, чтобы переложить на плечи министров все бремя и весь позор его ограничений для нас и заявить, что он, видите ли, просил улучшить наше положение, но министры не согласились с его просьбой. Министры всего лишь дали ему указания принять все меры предосторожности, чтобы помешать мне сбежать с острова; все остальное предоставлено ему совершать на его усмотрение. Он обращается с нами так, словно имеет дело с простыми крестьянами или с бедными простодушными созданиями, которых он мог бы одурачивать своими примитивными махинациями».

С мыса Доброй Надежды прибыл корабль «Адамант». Госпожа Малькольм прислала Наполеону в подарок фрукты. Я отправился в город и по возвращении передал ему несколько добытых в городе газет. Помогал ему в переводе некоторых статей из газет. Пересказал ему забавную историю о его сыне, которую я слышал в городе. Это история, судя по всему, очень позабавила его, он много смеялся и пришел в хорошее расположение духа. Заставил меня повторить эту историю; спросил меня о Марии Луизе и попросил стараться просматривать все газеты, которые привозят на остров корабли, для того, чтобы если я не смогу одалживать их, то хотя бы буду в состоянии сообщать ему обо всем, что относится к его супруге и сыну. «Ибо, — добавил он, — одна из причин того, что губернатор не присылает мне регулярно все номера газет, заключается в том, чтобы помешать мне читать какую-нибудь статью, которая, как он думает, доставит мне удовольствие, особенно содержащую хотя бы небольшие сведения о моем сыне и моей жене».

19 января. За мной послал сэр Хадсон Лоу. Я приехал в «Колониальный дом». Сообщил ему ответ Наполеона на его устное послание, которое он поручил мне передать Наполеону 17 января. Я постарался опустить все оскорбительные эпитеты и тем самым смягчил резкую форму ответа Наполеона. Сэр Хадсон заявил, «что он никогда не просил от него замечаний о введённых ограничениях, а просил сообщить ему их жалобы, и он рад узнать, что они не намеревались прекращать переговоры, посылая ему упомянутые замечания».

Однако немного позже его превосходительство начал гневаться и заявил, «что человек, давший указание написать замечания подобным языком и к тому же содержавшие ложь, не мог руководствоваться какими-либо мотивами, ведущими к примирению, и поэтому он (губернатор) не обязан предпринимать позитивные шаги в данной проблеме. Он думает, что предложение этого человека о привлечении к переговорам другого посредника не может иметь иной цели, как попытаться добиться уступок или извинения; если точка зрения генерала Бонапарта именно такова, то он (сэр Хадсон) будет считать, что было бы полезным привлечь посредника для указанной цели и не для какой-либо другой».

Затем губернатор спросил меня, «действительно ли у генерала Бонапарта именно такие намерения?» Я сообщил его превосходительству, что я могу заверить его в том, что у Наполеона нет подобных намерений и никогда не было. После резких утверждений по поводу мотивов Наполеона сэр Хадсон вскочил со стула, ушёл в другую комнату и затем вернулся с томом «Квотерли Ревью», содержащим статью о книге Миота о Египте. Дав мне книгу, губернатор с торжествующим смехом указал мне на следующий абзац, который он попросил меня прочитать вслух. «Он (Бонапарт) достаточно хороню понимает человечество, чтобы уметь поразить слабого, одурачить тщеславного, держать в благоговейном страхе робкого и превращать плохого человека в слепое орудие в его руках. Но превыше всего этого Бонапарт — чрезвычайно жестокий и невежественный человек. Он ничего не знает и ничего не может понять о силе патриотизма, энтузиазме добродетели и о стойкости долга». Все время, когда я читал этот отрывок из статьи, его превосходительство не отказывал себе в удовольствии взрываться смехом. После этого он заставил меня прочитать определение слова «характер» в известной работе Вольтера (как я думаю), о значении которого, как заявил губернатор, генерал Бонапарт, должно быть, находится в полном неведении, ибо в противном случае он бы не любил так часто употреблять это слово.

Затем сэр Хадсон Лоу заявил, что генералу Бонапарту следовало бы принять у себя адмирала. Я высказался в том смысле, что сэр Пультни Малькольм не возьмётся за выполнение подобной миссии до тех пор, пока сначала не переговорит с ним (сэром Хадсоном) и не получит от него санкцию на выполнение этой миссии. Поскольку сейчас жалобы французов находятся в распоряжении его превосходительства, то он может сообщить адмиралу, до какой степени он может согласиться на их требования; и тогда адмирал будет знать, как ему действовать и какие ему давать ответы. Сэр Хадсон вновь вернулся к обсуждению тональности Наполеона в замечаниях по поводу введённых губернатором ограничений, и после довольно продолжительной дискуссии по этому вопросу он поручил мне передать ему своё устное послание, аналогичное тому, которое он передавал мне 17 января, добавив при этом, «что в своё время он (Наполеон) предвидел, что просьба увидеться с Лас-Казом, которую он (губернатор) не мог удовлетворить, вероятно, послужит причиной для прекращения переговоров о предполагаемом примирении».