Игорь Ефимов - Пять фараонов двадцатого века

«В день бракосочетания невеста, одетая во всё красное, в красном паланкине переезжала в дом суженого. Лицо её закрывала вуаль из красного шёлка, а губы были накрашены ярко-красной помадой. Девушка была обязана выражать недовольство, плакать и причитать, называя будущего мужа “волосатым насекомым”, алчным, ленивым, прокуренным и тому подобное. Затем жених и невеста отвешивали земные поклоны перед алтарём предков жениха, духам Неба и Земли, Солнцу и Луне, стихиям воды и земли и душам умерших предков. После этого кланялись друг другу. На этом обряд бракосочетания заканчивался». [391] Панцов, Александр. «Мао Цзедун» (Москва: «Молодая гвардия», 2007), стр. 33.

Увы, старательное соблюдение обрядов не помогло: непокорный Мао вскоре убежал из дома и никогда не вспоминал о брошеной жене, которая вскоре умерла. В студенческие годы у Мао начались романтические увлечения, окрашенные всеми чертами, которые мы вправе ожидать от бедного поэта: застенчивость, мечтательность, робкие попытки сближения. Безденежье лежало тяжёлым грузом на сердечных порывах, парализовало их, не давало излиться. Только получив пост директора начальной школы, двадцатисемилетний Мао смог жениться на девушке, с которой они были знакомы уже четыре года. Её звали Ян Кайхуэй (жена-2).

На этот раз не было ни пира, ни красного паланкина, ни приданого, ни щедрых подарков от гостей. Всё это млодожёны отвергли не только из-за бедности, но и для того, чтобы не впасть в «буржуазное мещанство», с которым они были готовы страстно бороться в соответствии с учением Карла Маркса. Денег на отдельную комнату не было, поэтому супруги жили раздельно, встречаясь только по воскресеньям. [392] Там же, стр. 141. Помогло то, что к тому времени Мао вступил в коммунистическую партию и получал финансовую поддержку из партийной кассы. Благодаря этому им удалось снять маленький деревянный домик за городскими воротами. Вскоре у них родилось трое сыновей. Но кругом уже полыхала гражданская война, мирное семейное счастье им было не суждено.

Жена-2 принимала активное участие в политической борьбе мужа: распространяла пропагандистские материалы, выполняла важные поручения, осуществляла связь между партийными группировками. В конце концов, всё это привело к её аресту. Гоминьдановская полиция требовала, чтобы она публично отреклась от мужа и его коммунистических идей, но она отказалась. В ноябре 1930 года её судили (суд занял десять минут) и расстреляли. [393] Там же, стр. 28. Впоследствии её имя было включено в пантеон героев китайской революции.

Мао получил известие о казни жены, находясь со своей армией в западных провинциях. Он выразил гневный протест, послал денег матери погибшей, но что он чувствовал, нам остаётся только гадать. Ибо к этому моменту он уже два года жил с другой женщиной, которая успела родить ему дочь. Теперь они могли пожениться официально. Жена-3 (Хэ Цзыгжень) была активным участником партизанской войны. Тем не менее за десять лет сожительства с Мао она сумела родить троих сыновей и троих дочерей. Растить этих детей в военных условиях было невозможно. Некоторые умерли, других отдавали в крестьянские семьи, когда военная обстановка осложнялась и требовалось срочное отступление. Дочь, родившуюся в феврале 1935 года, пришлось просто оставить в пустом доме, положив рядом с ней записку с просьбой к добрым людям позаботиться о ребёнке и немного денег. [394] Там же, стр. 398.

В 1937 году руководство КПК и остатки Красной армии сделали своей временной столицей городок Яньань. Склоны окружающих гор были пронизаны множеством пещер, которые оказалось легко переоборудовать в жилые помещения неуязвимые для вражеской авиации. Они вскоре заполнились солдатами и командирами, там же селились иностранные визитёры, журналисты, посланцы Коминтерна. В одной из пещер нашла приют американская революционерка, Агнес Смедли, бывшая возлюбленная советского разведчика Рихарда Зорге. В соседней пещере разместилась её переводчица, китайская актриса, которую все звали Лили. В отличие от строгих жён партийных лидеров, эта молодая женщина красила губы, завивала волосы, одевалась нарядно. И Мао Цзедун не устоял перед чарами молодой соблазнительницы. [395] Там же, стр. 434.

Возможно, их роман не успел зайти дальше уроков западных танцев, чтения стихов, бесед об искусстве. В любительском театре ставили пьесу по роману Горького «Мать», и Лили исполняла главную роль. Всё это было так чуждо и возмутительно для жены-3, что однажды она не выдержала: выследила мужа и ворвалась вслед за ним в пещеру, где жила соперница. Изрыгая брань и проклятья, она начала колотить Мао тяжёлым электрическим фонариком на длинной ручке. Охранник жался в углу, не зная, что предпринять. На шум прибежала из соседней пещеры Агнес Смедли. Жена-3 накинулась и на неё: «Империалистка! Танцевальная шлюха!». Защищаясь от фонаря, Агнес сбила её с ног одним ударом. «Какой муж может спокойно смотреть, как его жену избивают!», рыдала жена-3. [396] Там же, стр. 438.

Наутро весь Яньань знал о скандале. Партийное руководство попыталось объявить его запретной — необсуждаемой — темой. Не тут-то было! Жена-3, поддерживаемая другими жёнами, требовала возмездия, наказания, изгнания. Она добилась своего, Агнес и Лили пришлось уехать. Но жена-3 не удовлетворилась этим — вскоре и сама покинула Яньань. Под предлогом необходимости лечить старую рану, полученную при бомбёжке, она в начале 1938 года оказалась в Москве. К её разочарованию, советские хирурги нашли, что осколки бомбы слишком глубоко вросли в кости и ткани и удалить их невозможно. Жена-3 осталась в СССР, получив работу воспитательницы в Интернациональном детском доме, где нашли приют дети многих коммунистов со всего света. Здесь же с 1936 года находились оба сына Мао Цзедуна от жены-2 — Аньин и Аньцин. [397] Там же, стр. 471.

Мог ли брошенный женой муж долго выносить одиночество? Любвеобильная душа поэта не хотела смириться с этим. И вскоре новая соблазнительница возникла перед ним — тоже, как оказалось, из театрального мира. Читая лекцию об искусстве перед слушателями партийной школы, Мао Цзедун обратил внимание на девушку, сидевшую в первом ряду и старательно записывающую каждое его слово. Кожа её лица слепила белизной, сразу было видно, что ей не довелось ещё брести по горам под ветром и солнцем или ночевать в окопах.

После лекции девушка робко приблизилась к преподавателю и стала благодарить за то, что он так невероятно расширил перед ней горизонты мира и искусства. Что-то осталось ещё неясным, но она будет очень, очень стараться улучшать своё образование. Польщённый Мао предложил ей не стесняться и приходить с вопросами прямо к нему. С этого момента роман между профессором и студенткой вдвое моложе него начал развиваться со скоростью вполне оправданной обстоятельствами военного времени. [398] Salisbury, Harrison The New Emperors. China in the Era of Mao and Deng (Boston: Little, Brown & Co., 1993), р. 66.