Алексей Филатов - Люди «А»

Остальное время занимало садовое товарищество, дача, снегоход. И новости по телевизору.

Валентина Николаевна работала в саду, когда услышала вдалеке голос мужа.

Она подняла голову и увидела Юру в компании двух женщин — Нины Афанасьевны, восьмидесяти двух лет, и Татьяны Геннадьевны, младше подруги на два года. Юрий Николаевич вел двух старушек под руки по направлению к воротам дома. Старушки улыбались.

— Валюша, чайку попьем, мы в павильоне сядем.

Валентина Николаевна, без сил после долгой и изнурительной работы с тяпкой, что-то недовольно пробурчала. Мол, ему лишь бы развлекаться, зачем вообще приволок старух, не до них сейчас.

Юрий Николаевич тем временем весело ухаживал за бабулями — предложил помыть руки, усадил, достал самодельное вино. Валентина Николаевна присоединилась, и скоро от её недовольства не осталось и следа. Бабульки были заводными, хохотали все. Попили чай, и Юрий Николаевич церемонно проводил бабушек до дома.

Они остались сидеть в павильоне. Вечер был хорош — тёплый, но не жаркий.

— Валюша. Мне звонил Рамзан Кадыров, — сказал вдруг Юрий Николаевич.

— Тебе? Зачем?

— Сказал, есть предложение. Попросил перезвонить, когда буду готов обсудить.

— Юра, позвони, пожалуйста.

— Я завтра наберу.

— Юра, я тебя очень прошу! — взмолилась жена. — Перезвони прямо сейчас!

Торшин вышел, но скоро вернулся.

Он казался другим человеком. Точнее — прежним. Каким он был до увольнения.

— Что? — спросила жена.

— Кадыров предложил мне пост. Очень хороший. Возглавить работу в качестве советника главы Чечни по силовому блоку. Кадыров сказал, никто лучше меня не справится.

Уже через несколько дней Юрий Николаевич сел в самолет и вылетел на переговоры в Чечню.

И сначала всё было прекрасно.

Кадырову был нужен надёжный человек, лично знающий основных силовиков и глав военных ведомств. Их всех Торшин помнил ещё с войны, разговаривать с этими людьми ему было приятно, а договариваться — легко.

Кадыров поселил Торшина в президентском городке. Это закрытый поселок из 26 коттеджей в центре Грозного, прилегающий к резиденции Президента. Ему достался шикарный трёхэтажный дом, уставленный роскошной мебелью. Жена прилетала к нему, они гуляли у танцующих фонтанов в центре Грозного. Покупали разную вкуснятину на рынке. Она готовила Юре потрясающие ужины.

Торшин мотался между Грозным и Москвой, его телефон всегда разрывался — звонили люди со всей страны с разными, в том числе и странными вопросами.

— Откуда я знаю, стоит ли им везти в Грозный липы, чтобы разбить там парк, я что, садовод, — комментировал Юрий Николаевич очередной звонок.

Находясь в Чечне, он перестал употреблять алкоголь. В мусульманском обществе это не принято. Он помолодел. Чувствовал себя нужным и востребованным.

Но и это всё-таки было не то, не то, не то.

Однажды он возвращался с женой из очередного отпуска. В машине, по дороге в Грозный, достал коньяк, отхлебнул прямо из горлышка. Жена забеспокоилась:

— В чём дело?

— Нервы, — сказал Торшин и сделал ещё пару глотков.

После чего признался, что не может забыть службу в «Альфе». Что работа в Чечне интересна, но он скучает — его должность гражданская, а не военная, и этим все сказано. Свободного времени стало слишком много. И чтобы его убить, он сидит один в огромном доме, перечитывает книги. Или общается с немногочисленными друзьями. Он подружился с чеченским министром внутренних дел. Торшин приходил к нему в кабинет, они разговаривали, но сколько мог длиться такой разговор — максимум час. Он даже стал гладить белье, чтобы убить время. Хотя ненавидел глажку всю жизнь. Он даже жене перед свадьбой сказал: «Валюша, никогда не делай двух вещей: не вари мне макароны и не заставляй гладить». Но теперь он стал тратить на глажку несколько часов в день.

В Чечне у Юрия была должность и статус, в Москве — жена и товарищи. Но ни там и ни здесь не было боевой работы, которую он любил больше всего.

Может быть, больше жизни.

Мотоцикл нёсся как проклятый.

Сотрудник ГИБДД махнул рукой, останавливая нарушителя. Мотик тормознул. На сиденье чоппера сидел байкер, одетый в кожу.

— Здравие желаю! Ваши документы, — лейтенант отдал честь. Он знал, чей это мотоцикл, но порядок есть порядок.

Байкер схватился за шлем, дернул. И постовой увидел его лицо.

Это лицо напоминало поле боя после танкового сражения — все изрезанное траншеями и бороздами-морщинами, с копной жёстких седых волос.

— Лейтенант, знаю, превысил, — рыкнул Торшин.

— Да, Юрий Николаевич, Вы превысили скорость на сорок километров, — подтвердил лейтенант.

— Ну да, а ты попробуй на Харлее соблюдать, — усмехнулся Торшин. — Давай, выписывай штраф, и я поеду.

Юрий Николаевич сел на байк, нахлобучил шлем, и почти мгновенно скрылся из виду.

Юрий Николаевич Торшин погиб во время мотопробега в Наурском районе Чечни. Автопробег был устроен бойцовским клубом «Ахмат» вместе с байкерами из местного отделения клуба «Ночные волки».

Он присоединился к мотопробегу в последний момент — услышал, что он вот-вот начнётся, и загорелся. Наверное, ему захотелось проехаться на максимальной скорости, слиться с дорогой, почувствовать ветер в ушах и ощутить адреналин в крови. И никто не остановит его и не выпишет штраф. Скорость и открытый путь до горизонта — мечта мотоциклиста.

Шлема и защиты у него с собой не было…

Авария произошла между станицами Микенская и Савельевская. Всё произошло мгновенно. Мотоцикл не вписался в поворот и перевернулся.

Когда подбежали байкеры с пробега, Юрий Николаевич Торшин был мертв.