Алексей Филатов - Люди «А»

Мы с Серёгой переглянулись.

— Как сказать, — протянул Милицкий.

— Так и скажи, — посоветовал я. — В общем, да.

— И что, совсем не страшно? — не унимался дед.

— Бывают такие ступоры, тебе, дед, и не снились, — сказал я. — Серег, помнишь Будённовск? С тыла по нам свои огонь открыли. Надо было менять укрытие, подходить ближе к стенам. Там сотрудник был молоденький. Он рядом со мной на задницу шлёпнулся и побелел. От страха отнялись ноги. Я ему — вставай, иди, а он не мог. Так и просидел весь бой. Кстати, Торшин рассказывал: при штурме дома бойцы молодые встали в сцепку, а как прошла команда «штурм», всей своей «змейкой» впали в ступор. Стояли и не двигались. Так Николаевич один на штурм пошел. Они только когда увидели, что командир сам штурмует, отмерли. Стыдно стало, наверное.

— Ну это то, о чем я говорил — Юрий Николаевич себя не берёг, за рядовых на штурм лез. Сомнительное решение. Погибни он, вреда для подразделения больше, чем пользы от одной удачной операции. А помнишь в Буденновске наш офицер, Олег Ишанов? Он будто смерть дразнил. Видимость нулевая, листва кругом, бандиты палят со всех этажей…

— Такой плотности огня ни при одном штурме не было, — говорю я.

— Ну да. А он выбегает из укрытия, с колена пытается погасить огневую точку на третьем этаже. Высаживает рожок одиночными и бегом менять позицию. На ходу магазин заряжает.

— Да, помню его, — ответил я. — Он ко мне подбежал, отпихнул от окна, достал гранатомет. Я ему: «Не стреляй, в пяти метрах сзади стена, так и улетишь вместе с зарядом в окно». Он оглянулся, говорит: «Прорвемся», — и выстрелил. Первый и последний раз видел человека, которому было не нужно времени, чтобы справиться со страхом. Фаза восстановления после шока у парня была доли секунды. Обычно две-три секунды надо. А кому-то и полчаса мало.

— Я бояться не могу, — сказал Милицкий. — Если мой страх бандит почует, к черту переговоры, сразу прикончит. Так что пока разговариваю — не боюсь, контролирую. Но вот когда иду с переговоров и дуло автомата упыря смотрит мне в спину, ничего не могу поделать. Иду блин в своем красивом костюме и думаю, что вот сейчас в нем появится дыра. С тем чеченцем в автобусе в 2001 говорил, и понимал, что это зверь. У него в башке всё могло переклинить в любой момент. Дошел от автобуса до машины, а спина вся мокрая.

— Вы, наверное, к сорока годам все психи? — вдруг спросил дед.

Я покосился на старикана с недовольством, но решил ответить вежливо.

— Когда молодой был, — начал я, — тоже интересовался. Правда ли, если ты убивал и видел смерть, то у тебя психика исковерканная? Спрашивал у Бубенина [27] Виталий Дмитриевич Бубенин — Герой Советского Союза, первый командир спецподразделения «Альфа» (1974–1977 гг.) . Это легендарный командир. Он 250 китайцев убил на Даманском [28] Во время советско-китайского вооружённого конфликта на острове Даманский Бубенин был начальником 1-й пограничной заставы «Кулебякины сопки» 57-го Иманского пограничного отряда Тихоокеанского пограничного округа, пришёл на подмогу воинам соседней заставы, раненый и контуженный руководил боем. . Так вот, Бубенин мне хорошую вещь сказал:

«Человек, который убивал сам и видел смерть, мудрее не по годам становится». Я ему поверил. Потом сам убедился. Психика в правильную сторону меняется. Учишься подниматься над ситуацией, видеть её чужими глазами. Меньше сомневаться, больше интуичить. Вот как-то так…

В этот момент подъехали ГИБДДшники и быстро нас рассудили.

С дедом было даже жалко прощаться. Я попытался дать ему денег на новый бампер, но он отказался — мол, у меня страховка, мне достаточно.

— Один вопрос, — сказал он, уже вылезая из машины. — Вы из «Альфы»?

— Из «Альфы», — подтвердил Милицкий.

— Ваши в Беслане детей спасали, по всем каналам показывали. Там надпись в школе на стене «Спасибо «Альфе». Так вот и от меня спасибо. А Вас я узнал, — сказал вдруг дед, подмигнув мне. — Вы в «Золотом Граммофоне» пели с Расторгуевым. Хорошая песня. «По высокой, высокой траве…» — пропел он и захлопнул дверь.

— Серёга? Какими судьбами?

Гена Соколов уже несколько часов проторчал в зале ожидания, скучая. Наверное, мысленно ругал меня. Но увидев Милицкого, удивился и обрадовался.

— Ими самыми, — развёл руками Милицкий. — Подрезал Лёху. В итоге лечу с вами.

— Побил Лехину красотку? — обеспокоился Гена.

— Да не, машины целы. Ген, сейчас ведь еще Блинов подтянется.

— Блинов? Не шутишь? — воскликнул Генка. — Леха, вот это я понимаю! Блинова вытащить трудно. Своеобразный он человек.

— Я тебя упомянул. Думаю, он ради этого и согласился.

— Ну, может быть. Мы сейчас редко видимся. Я его даже домой пригласить не могу. Помню, лет пять назад был случай. Какого-то коммерсанта он охранял, а тот в мой дом приехал. Блинов охранником работать не любил, презирал он это дело. Ну, видит меня и спрашивает, что я в таком шикарном доме забыл. А я соврал, что иду на встречу. Если бы Виктор Иваныч знал, что я в этом доме тоже живу, он бы не понял.

— Ребята рассказывают, он до сих пор иногда приходит в отделение ночевать, — сказал я. — Даже шкафчик там до сих пор за ним числится.

— Помню его этот шкафчик, — ухмыльнулся Гена. — Шел я мимо, а он у шкафчика своего стоял. И вдруг протянул мне руку с конфетой «Домино» — были такие сосалки дешевые. После этого «Домино» печень у меня так прихватило! «Домино» в шкафчике, наверно, лет пять лежало.

— Да уж, Виктор Иваныч такие шуточки любит, — засмеялся Серега.

— У Торшина тоже шуточки не ахти, — усмехнулся я. — Гена, помнишь, ты мне про «Норд-Ост» рассказывал? Ты мне говорил, когда Торшин сказал: «Привет, покойнички», — ты впервые испугался.

— Да, испугался. Побежал Светке звонить. А вот Тор-шин — никогда не видел его испуганным. Даже тогда. Выдержка сумасшедшая. Снайпер бы из него был отличный.

— Но памперс он не наденет ни за что.

Мы посмеялись. Снайпера наши иногда сидят или лежат часов по восемь-десять без права отойти справить нужду. Надевают специальные памперсы. Обычный предмет шуток.

Появился Блинов. Он был хмур — как обычно. На нём были штаны цвета хаки и бушлат времен Второй мировой.

— Ну, привет, — буркнул он. — Вытащили меня зачем-то.

— Виктор Иваныч, успеешь еще свои десять соток возделать. Слетаем к местам боевой славы, — сказал я.

— Не десять, а шесть, — уточнил Блинов.

— Тем более. Когда еще в Чечню попадешь? — сказал Гена Соколов.

Тут Блинов его заметил. Гену, в числе очень немногих, он считал не просто сослуживцем, а другом.

— Гена! Давно не виделись! — Виктор Иванович обнял его и улыбнулся.

Улыбался Блинов примерно раз в год. Зрелище не для слабонервных.