Джошуа Грин - Здесь восходит Солнце. Духовные и музыкальные поиски Джорджа Харрисона

По всей территории студии прогуливались переодетые актеры. Дракула, в окровавленной белой сорочке, улыбнулся Шьямсундару, чья бритая голова и желтые одеяния показались ему вполне уместными. Не обращая внимания на знак «Вход воспрещен», американец толкнул тяжелую дверь с надписью «Звукозапись» и оказался в темном помещении, напоминавшем пещеру. Лишь в дальнем конце горела маленькая лампочка.

Джордж поднял на него глаза, он был серьезен. Приветствуя друга, он произнес в микрофон «Харе Кришна». Затем он повернулся к Полу, который что-то говорил относительно того, какие брать ноты. Неподалёку стоял Джон с гитарой, рядом с ним сидела Йоко, обвив рукой его ногу. Позади всех, на возвышении, сидел Ринго, молча уставившись на свои барабаны. Пол был покрыт проводами и кабелями. Наконец, кто-то крикнул: «Все свободны на два часа».

Джордж спрыгнул со сцены и помахал своему посетителю. «У нас небольшой перерыв. Ты можешь посидеть с нами? Парни хотят послушать, что ты им скажешь».

Джордж представил Шьямасундара Джону, Полу и Ринго, а также их менеджеру Мэлу Эвансу и еще нескольким людям. Они прошли мимо декораций, имитирующих замки и улицы в городе Джека-Потрошителя, и зашли в большую, обставленную комнату. Джордж усадил преданного на стул, в центре комнаты. Остальные удобно устроились на диванах и в креслах. Дверь захлопнулась.

«Ну, — сказал Джон, — о чем пойдет речь?»

Джордж понимал, что, возможно, ничего не изменится после знакомства Джона, Пола и Ринго с его другом, преданным Кришны. Возможно, буря все равно не уляжется. После того, что произошло в Ришикеше, удивительно, что они согласились познакомиться с еще одним его другом, искателем истины. Но он надеялся на Шьямасундара, на его врожденную мудрость и естестнную душевность и приветливость. Если и существовал кто-то, способный залечить их раны, склеить их давшую трещины дружбу, то это был именно он, этот американец. Шьямасундар начал с самой сути. Он сказал, что души приходят в материальный мир, в котором они вынуждены бороться за существование в бесконечном водовороте рождений и смертей, и, только воспевая имена Бога можно вырваться из круга перевоплощений.

«А как насчет того, что музыка является выражением сознания? Это вписывается в вашу доктрину?» — спросил Пол.

«Духовная музыка способна соединить душу с Богом. Воспевание мантр пронизывает сознание, пробуждая дремлющую душу».

«А как избавиться от войн?» — спросил Джон. — Я хочу сказать, вы же должны как-то повлиять на всех этих людей, убивающих друг друга по всему миру».

В тот день Джордж пригласил Шьямасундара, потому что они были друзьями и тот мог искренне рассказать им о духовном пути, по которому они оба шли. Но Джон задал вопрос, на который не было ответа. Никто не знал, как положить конец насилию и войне.

В январе 1969 года это был самый актуальный вопрос. В Нью-Йорке и Вашингтоне не прекращались антивоенные демонстрации, эти настроения отразились и в песнях Леннона и Маккартни. Протестуя против повесток в армию, студенты Калифорнийского университета Беркли пели хором «Мы все живем на желтой субмарине» (We All Live In a Yellow Submarine). Вскоре выйдет песня Джона «Дайте Миру Шанс» (Give Peace a Chance), которая станет антивоенным гимном молодежи [110]. Бард своего поколения, влиявший на его политические взгляды, задал вопрос, поставивший Шьямасундара в затруднительное положение. Если он начнет говорить о просветленных воинах, таких как Арджуна, или о допустимости борьбы за правое дело, это вызовет возмущение Джона, который отрицает любое насилие.

«Люди лишь тогда добьются истинного мира, — сказал Шьямасундар, — когда они осознают, что являются неотъемлемыми частицами единого Бога. Если любишь Отца, сможешь полюбить и Его детей. Все мы дети Бога, — говорил он, — и люди, и животные. Разве животные не страдают? Чтобы достичь истинного мира на земле, следует позаботиться обо всех формах жизни. Но в корне всего — любовь к Богу, — сказал он. — Любите Бога, и тогда автоматически наступит мир для всех живых существ». Эти слова как будто произвели впечатление на Джона, и Джордж немного расслабился. Они беседовали до позднего вечера. Продюсер фильма просил их вернуться на съемочную площадку, но группа не расходилась. Было много смеха, особенно их забавляло то, как был одет Шьямасундар.

«Но ведь только так я и мог обратить на себя ваше внимание», — парировал Шьямасундар.

Затем разговор плавно перешел в воспоминания об их совместной поездке в Индию, об их общении с Махариши и о том, как Джордж и Джон весь день воспевали Харе Кришна во время круиза по Адриатическому морю.

«Тогда я действительно испытал кайф», — сказал Джон.

Когда они выходили из здания студии, Джордж шепнул Джону, что у преданных даже нет своего храма, и Джон предложил им пожить в своем новом имении, в лондонском пригороде. В обмен на это они должны будут отремонтировать здание. Встреча удалась.

Джордж покинул студии в отличном расположении духа. Он пошел на риск, пригласив преданного в студию в тот момент, когда отношения между битлами были столь напряженными. Но риск оправдал себя. Вся планета охвачена конфликтом, но здесь и сейчас между участниками ансамбля «Битлз» установился мир.

20 января 1969 года запись альбома, который в конечном итоге получит название «Эбби-Роуд», переместилась из студии «Твикенхэм» в студию «Эппл». Теперь запись проходила более мирно, споров было меньше благодаря в основном присутствию Билли Престона, молодого пианиста, который случайно оказался в тот день в приемной «Эппл». Джордж схватил его и чуть ли не силком потащил вниз по лестнице, в студию. Они были знакомы с 1962 года, когда, будучи участником ансамбля Литл Ричарда, Престон выступал с «Битлз» в гамбургском клубе «Стар». Престон еще в раннем детстве, в Техасе, научился играть на фортепиано и в возрасте 10 лет уже аккомпанировал таким великим исполнителям, как Махалия Джексон. Благодаря его веселому и легкому нраву и умению поднять окружающим настроение, запись альбома «Эбби-Роуд» прошла гладко.

Джордж стремился поскорее записать очередной альбом с «Битлз», чтобы, наконец, посвятить себя собственному творчеству. Чем быстрее он выполнит свои обязательства перед ансамблем, тем скорее удовлетворит свою единственную в то время страсть — сочинять песни.

Однако в феврале Джордж попал в больницу с обострением хронического тонзиллита. Провести целую неделю в лондонской больнице «Юниверсити колледж», в то время как почти каждый день ему приходили в голову творческие идеи, было равносильно заточению в тюрьму. «Чтобы понять, что такое свобода, надо ее лишиться», — писал он своему другу Дереку Тейлору. Наконец, его выписали, и вечер 26 февраля 1969 года он провел в арендованной им студии EMI, где записал три новые песни. Это был его подарок самому себе к своему 26-летию.