Альберт Цессарский - Жизнь Дмитрия Медведева

Д.Н.Медведев. 30-е годы.

Оказалось, что свет идет из многочисленных пещер, которыми были изрыты склоны карьера. Медведев заглянул в одну из них. Несколько детишек — старшему было не больше десяти лет — худые, в отрепьях, жались друг к другу у бледного, негреющего костра. Оборванные, грязные, они молча смотрели на прыгающие язычки пламени. Все, что было из пищи, уже съедено. Теперь нужно поскорее заснуть.

Несколько дней ходил Медведев к этому карьеру, наблюдая, как к концу дня тянутся из города через пустырь к своим норам целые процессии беспризорников.

Наконец созрел план. Однажды в воскресный день он организовал вылазку чекистов за город, на отдых. А на обратном пути привел их к старому карьеру. Здесь не нужно было никаких слов, никакой агитации. Чекисты решили создать из беспризорников коммуну.

Со старой фотографии смотрят испуганные, растерянные лица меленьких оборвышей. Однажды ночью их вытащили из гранитных щелей карьера, из мокрых, темных подвалов и привезли в белый, уютный дом с садом. Чекисты вышли на эту небывалую операцию со своими семьями. Было немало хлопот. Сами шили занавески, постельное белье. Кровати собирали по всему городу.

Новоград-Волынский. 1933 год. В день организации детской коммуны.

1934 год. Детская коммуна празднует свою первую годовщину.

Наиболее сложной оказалась проблема питания. Коммуна возникла в середине года и ни в каких сметах предусмотрена не была. Сперва опустошили кладовые управления ГПУ. Потом собрали деньги среди сотрудников. Затем Медведев выступил на заседании бюро горкома партии и добился решения о сборе по городу для коммуны «шефгривенника».

Когда съели и «гривенники», надвинулась катастрофа. Медведев поехал в Харьков и героическими усилиями добыл средства еще на полгода. За это время удалось раздобыть оборудование небольшого деревообделочного завода. Беспризорники вооружились стамесками и рубанками, и вскоре коммуна почти полностью перешла на самоокупаемость. Незадолго до отъезда Медведева на новое место работы коммуна приобрела инструменты для духового оркестра. И когда Дмитрий Николаевич приехал прощаться с детьми, его провожали торжественными, правда, еще не очень стройными звуками марша из «Аиды»…

Тысяча девятьсот тридцать седьмой год застал Медведева в Харькове. Один за другим увольнялись, исчезали его старые товарищи по работе, заслуженные чекисты, чья жизнь прошла на его глазах. В руководящих инстанциях органов государственной безопасности появились какие-то новые люди.

Как раз в эти дни он решил окончательно поговорить с Татьяной. Они знакомы уже год. Они любят друг друга. И именно поэтому он не имеет права рисковать ее судьбой, коверкать ее жизнь.

Она отлично помнит этот тяжелый разговор.

— Я не имею права жертвовать тобой. Больше мы не должны встречаться. Ты совершенно свободна.

Ей было двадцать три года. Он был старше, много пережил. Она только вступала в жизнь. Но тут что-то случилось. Какая-то сила проснулась в ней. Она спокойно остановила его.

— Довольно, Митя. Что будет с тобой, то будет и со мной.

Только тогда он понял, как ждал от нее именно этих слов.

А вскоре его вызвали к начальству и объявили, что он уволен.

Конечно, было тяжело. Обида, возмущение, негодование — это могло захлестнуть. Но не таков был Медведев.

Он поехал в Москву добиваться правды. Написал на имя Сталина, что возмущен несправедливым, неправильным решением и ждет ответа на Курском вокзале. Через два часа на вокзал за ним явился нарочный и отвез его в наркомат. Ему предложили новую работу.

Татьяна приехала в Москву. Два дня — седьмое и восьмое ноября — они бродили по праздничной Москве. А девятого нашли в центре города загс. Теперь они всегда будут вместе.

На новом месте Медведев проработал два года. Вскоре ему пришлось выйти на пенсию по болезни — сказался давний ушиб позвоночника. Дмитрий Николаевич поселился с женой в поселке Томилино под Москвой.

Очевидно, пережитое сильно ослабило его: болезнь надолго вывела из строя. Однако воля к активной жизни оказалась сильнее. Превозмогая боль, он заставлял себя вставать, двигаться. Наконец стала возвращаться работоспособность. В начале 1941 года Медведев был назначен руководителем крупной хозяйственной организации.

Тех из старых его знакомых, кто встречал Медведева в то время, поражала его жизнерадостность, его увлеченность новым делом. Они считали, что он хитрит, не хочет, чтобы его жалели. А он действительно увлекся. И хотя по вечерам Дмитрий Николаевич уже начинал писать воспоминания, он совсем не собирался сдавать себя в архив.

И так же естественно и просто нашел он свое место в Великой Отечественной войне.

Решение идти в тыл врага явилось само собой, когда на глаза впервые попались новые военные термины: клещи, окружение, котел. То была новая тактика. Она пугала неизвестностью и как будто невозможностью противостоять. Гитлеровцы отлично понимали силу воздействия этих слов. И разбрасывали миллионы листовок, на которых чернели пугающие слова: клещи! окружение! котел!

— Они нас пугают окружением? Значит, именно здесь у них слабое место. Нужно специально идти в окружение! — убежденно говорил Медведев.

Необходимость партизанской борьбы на захваченной врагом территории была очевидна для нашего командования. Медведев был не единственным, кто говорил об этом. Но еще целую неделю он не получал ответа на свой рапорт.

Наконец приказ о назначении Медведева был подписан.

В те дни Наркомат внутренних дел и ЦК ВЛКСМ сформировали из добровольцев отдельную мотострелковую бригаду особого назначения. Бойцами бригады стали многие выдающиеся спортсмены и сотни комсомольцев, в первые же дни войны обратившиеся в ЦК комсомола с просьбой послать их на фронт. Командовали подразделениями бригады кадровые, опытные чекисты и пограничники. В летнем лагере бригады, находившемся под Москвой, Медведев отобрал в свой отряд три десятка надежных ребят. Очень приглянулись ему полярники Дмитрий Староверов, ставший начальником штаба отряда, и Анатолий Шмаринов, радист.

Через несколько дней после первой бомбежки Москвы Дмитрий Николаевич проводил в эвакуацию семью. И закружился в подготовительных хлопотах. В те дни он обращался к жене: «Любимая!.. Три дня я не писал тебе. У меня начались занятия, поэтому никак не мог. Преподают обращение с орудиями моего производства, но только иностранного происхождения, так как сталкиваться придется больше с ними. Кроме того, теперь мне приходится заниматься оргвопросами… Занятия — вещь полезная, но хочется скорее на место… Иногда ночую у товарищей, с которыми должен ехать, чтобы ближе познакомиться с ними…»