Владимир Крючков - Личное дело.Три дня и вся жизнь

Попытки эффективно задействовать такой мощный регулятор, как ценообразование, встретили решительную обструкцию со стороны так называемых демократических сил. Соответствующие меры напрашивались сами собой.

Весной 1990 года председатель Совета министров СССР Николай Иванович Рыжков обратился в Верховный Совет Союза с предложением несколько подкорректировать цены на хлеб, увеличив их в 2–3 раза с полной компенсацией потерь, которые понесут трудящиеся.

Ни в одной стране мира так дешево не стоил хлеб и хлебобулочные изделия, как в Советском Союзе. С ним стали обращаться как с бросовым товаром. Это притом, что страна в иные годы закупала за рубежом до 45 миллионов тонн зерна, а был год, когда пришлось закупить за границей 50 миллионов тонн зерна.

Разумное предложение Совета министров по корректировке цен на хлеб и хлебобулочные изделия было «зарублено», не прошло на Верховном Совете. То был удар не по Совету министров, а по экономике Советского Союза. Об этой истории нельзя вспоминать без иронии, видя, какой беспредел в ценах творится в настоящее время.

В то время между официальной властью и воинствующей экстремистской оппозицией произошло своеобразное «разделение труда». Последние усиливали нажим, требовали от правительства все новых и новых уступок, критиковали за низкий уровень жизни, за недостатки в снабжении промышленными и продовольственными товарами, за состояние дел с обеспечением населения жильем, громко бичевали недостатки в медицине и образовании. Все валили на Октябрь и его последствия. Щедро рассыпали обещания превратить жизнь в рай в случае прихода к власти оппозиционных сил.

Власти же ушли в глухую оборону, отбиваясь робко, стараясь не отстать от оппозиции, сами бичевали себя и все, что было до них при советской власти, помогая тем самым оппозиционным силам в разрушительных действиях. Стремясь смягчить обстановку, правительство пошло на предоставление ряда льгот, повышение заработной платы отдельным категориям лиц, не имея на это никаких материальных возможностей.

В 1990–1991 годах инфляция стала набирать темпы. Обозначился заметный дефицит товаров, значительная часть рынка попала в руки спекулянтов, цены на многие промышленные и продовольственные товары неимоверно возросли. А производство тем временем начало сокращаться, что приводило к новым трудностям в обслуживании населения, нехваткам, очередям, как бы демонстрировало «справедливость» критики оппозиции.

В конце 1990 года Н. Рыжков ушел с поста премьер-министра. Причины две: он не устраивал Горбачева и вторая — перенесенный инфаркт. Горбачев, безусловно, воспользовался болезнью Рыжкова и решил от него освободиться, чего уже давно желал и в узком кругу не скрывал этого. Горбачев считал, что Рыжков мешает ему проводить гибкую политику, договариваться с оппозицией, более «успешно» вести дело к рынку, углублять перестройку. Короче говоря, реализовать планы, которые к тому времени сформировались у Горбачева и к осуществлению которых он так стремился.

Понимал это и Рыжков, однако физическое состояние не позволяло ему активно включиться на этом этапе в борьбу, а тем более энергично выступать против курса президента.

Горбачев поставил вопрос об освобождении Рыжкова на одном из закрытых заседаний Совета Федерации. Участники его согласились с уходом Рыжкова с поста председателя Совета министров СССР и, к удивлению Горбачева, единодушно высказались за назначение на пост председателя Совета министров Валентина Сергеевича Павлова.

Потребность в новой политике в области экономики, в денежно-финансовой системе, необходимость выработки новых направлений по налаживанию к тому времени уже расстроенного народного хозяйства требовали свежего человека, и таким наиболее подходящим человеком всем казался Павлов. Он, действительно крупный финансовый специалист, хорошо разбирался в экономике, четко видел трудности, возникшие в ней. Он не отбрасывал с ходу все то положительное, что было в народном хозяйстве, и в частности в управлении, и до перестройки, и в начальный период перестройки, выступал за рыночные отношения, но с необходимым умеренным подходом к этой проблеме. Он умел основательно аргументировать свою позицию и дешево не покупался, когда раздавались популистские требования.

Павлов, безусловно, был союзником, государственником, понимал значение вертикальных и горизонтальных связей, целесообразность сохранения единого экономического комплекса, так что выбор его кандидатуры был не случаен.

Лично я до назначения Павлова на пост руководителя правительства знал его мало. Общение с ним на расширенных совещаниях, на заседаниях в узком составе, где обсуждались наиболее важные, подчас деликатные вопросы, укрепило мнение о нем как о человеке, бесспорно, компетентном, знающем дело, стоящем на принципиальных позициях. Он не скрывал, что мы вступили в полосу глубокого кризиса, и этот кризис будет углубляться, если не принять мер по исправлению создавшейся ситуации.

Скоро стало совершенно ясно, что Горбачев говорит и думает одно, а у Павлова — другая, здравая позиция, направленная на выход из кризиса. Это отличие во взглядах Горбачеву явно не понравилось, в лице Павлова он не приобрел послушного руководителя правительства, готового действовать так, как пожелает Горбачев, как последнему заблагорассудится.

Павлов попытался предпринять ряд мер по выводу страны из кризиса. Замена старых крупных купюр в денежном обращении на новые явилась одной из мер Павлова, и она была разумна. Это было одним из шагов на пути оздоровления экономики, мера, вызываемая потребностями и необходимостью, во всяком случае — началом движения вперед.

Павлов прекрасно отдавал себе отчет в необходимости использования важнейшего рычага, каким являлось ценообразование. Он открыто заявлял о том, что переход от строго централизованной плановой экономики к рыночным отношениям должен занять куда больший отрезок времени, чем некоторые полагают. Павлов не разбрасывался безосновательными обещаниями.

Разительно контрастировала манера ведения заседаний Кабинета министров Горбачевым и Павловым. Выступления Горбачева отличались аморфностью, неопределенностью, вилянием, неточностью в изложении своей позиции и фактической ситуации в стране. Выступления же Павлова были содержательными, компетентными, логичными, нередко концептуальными, с предложениями конкретных мер по выводу из кризиса. Сравнения были явно не в пользу Горбачева, что раздражало последнего, особенно если иметь в виду его самолюбие.

Весной 1991 года началась новая серия забастовок шахтеров. Прекращение добычи угля, задержки его поставок потребителям отрицательно сказывались на работе многих отраслей промышленности. Появились ощутимые трудности в энергетической области.