Эльдар Рязанов - Грустное лицо комедии

«Гусарская баллада» как бы подвела определённую черту моим начальным исканиям, так сказать, первой фазе режиссёрского обучения. Я поставил несколько комедий, наполненных музыкой и песнями, цветных, лёгких, немножко условных. Я в какой-то степени освоил работу с композитором, попробовал себя в трюковых съёмках, испытал, что такое батальные сцены, поработал со стихотворным текстом, понял суть актёрской психологии и ещё многое другое. Но каждый раз вместо того, чтобы закреплять и развивать достигнутое и совершенствоваться в какой-нибудь одной области, скажем, в музыкальной комедии или, к примеру, комедии лирической, я кидался во что-то новенькое, неизведанное. Я обратил внимание, что мне интересно ставить то, что я не знаю, как ставить. Очевидно, я подсознательно побаивался, чтобы профессионализм, знание ремесла, освоенные, отработанные приёмы не подменили первичности восприятия, свежести чувств, радости открытий, то есть комплекса ощущений, который всегда сопутствует только тому, что создаёшь впервые…

Пока повесть «Берегись автомобиля!» ждала публикации в журнале «Молодая гвардия», передо мной встал вопрос: что же мне ставить? В кинокомитете предложили такое соглашение: снимите сейчас комедию «Дайте жалобную книгу», а после этого мы вам разрешим сделать фильм о Деточкине.

В сценарии фильма «Дайте жалобную книгу» рассказывалось о том, как после газетного фельетона, изобличившего плохое обслуживание и пошлую атмосферу в ресторане «Одуванчик», молодёжь перестроила его и превратила тёмную, грязную забегаловку в место культурного отдыха, досуга и общественного питания.

Положительными героями были фельетонист и молодая женщина — директор ресторана. Несмотря на то, что она, Таня Шумова, оказывалась жертвой критики, между ней и журналистом завязывалась любовь. Они танцевали на открытии нового «Одуванчика», сменившего пыльные пальмы и плюшевые занавески на модерновое убранство, а водку — на сухое вино.

Сценарий был написан в традиционной манере комедийной драматургии.

В те годы на наших экранах преобладали комедии, которые, как правило, имели мало общего с жизнью. Был создан некий специальный киномир, где вращались ненатуральные комедийные персонажи, натужно старавшиеся рассмешить зрителя. Действие таких комедий происходило в приглаженной, подкрашенной действительности, а голубые герои напоминали напомаженных и причёсанных херувимов. Зритель смотрел на экран и не узнавал окружающей его жизни, не узнавал в разодетых героях себя или своих знакомых. Комедии регулярно ругали как в кинозалах, так и на страницах печати.

Общая тенденция к правде, характерная для кинематографа тех лет, коснулась и жанра комедии.

Конечно, найти смешное в подлинной жизни, в реальных людях значительно сложнее, чем в придуманном киномире. Для меня отказ от приёмов «ненатуральной» комедии начался с фильма «Дайте жалобную книгу».

Сценарий так и просился на экран в цветном, музыкальном воплощении, с героями в ярких, нарядных костюмах, снятыми исключительно в солнечную погоду. Я начал с того, что отказался от цвета. Это был мой первый чёрно-белый художественный фильм. Я стал пытаться переломить условность ситуаций и характеров максимально правдивой съёмкой и достоверной, без комикования игрой актёров. Стремился создать на основе искусственно сконструированного сценария реалистическую, правдивую комедию.

В фильме не было ни одной декорации, построенной на киностудии, снимали только в подлинных интерьерах и на натуре. За окнами кипела настоящая, неорганизованная жизнь. При съёмке уличных эпизодов применилась скрытая камера, то есть среди ничего не подозревавшей толпы артисты играли свои сцены, а аппарат фиксировал всё это на плёнку. В основном я привлёк актёров, которых можно было бы скорее назвать драматическими, нежели комедийными. То есть, создавая «Дайте жалобную книгу», я искал для себя иные, чем раньше, формы выражения смешного на экране.

Однако этой тенденции сопротивлялся довольно старомодный материал сценария, да и сам я не был достаточно последователен. В картине отчётливо видно это сочетание новой для меня режиссёрской манеры с моими прежними приёмами. В результате реалистические, естественные эпизоды соседствовали с традиционно-комедийными сценами. То же самое случилось с артистами: одни играли бытово, заземлённо, другие — гротесково. Я не отношу этот фильм к числу своих удач, но тем не менее не стыжусь его. Картина «Дайте жалобную книгу» стала для меня своеобразной «лабораторией». Именно её я расцениваю как переход от чисто жанровой, весёлой комедии к фильмам не только смешным, но и печальным. Главным для меня было сделать выводы из удач и просчётов ленты. Впрочем, это важно после каждой картины…

Итак, наконец-то после «Жалобной книги» наступил момент, когда я смог приступить к давно желанному «Берегись автомобиля!».

Повесть эта написана нами в иронической манере. Эта ироническая интонация перешла в фильм и явилась, как мне кажется, тем цементом, который скрепил многие разножанровые компоненты. Ведь если вдуматься, то в картине наличествуют и элементы трюковой комедии (вспомните автомобильные гонки), и детективно-уголовный жанр (скажем, всё начало фильма), и элегичность лирической комедии (линия Деточкина и Любы), и трагедийное начало (представьте скорбные глаза героя в последнем кадре фильма), и сатирическая грань (персонажи Папанова, Миронова и Гавриловой), и немалая пародийность (весь показ сыщиков во главе с Подберёзовиковым). Сюжетно повесть, а затем и фильм строились как комический детектив. А детектив — такой жанр, который в самой своей сути предполагает интерес зрителя к тому, что же произойдёт дальше. Мы с Брагинским поступили в данном случае достаточно хитро, как прожжённые профессионалы. С одной стороны, мы издевались над детективом, над его штампами, пародировали их, а с другой — беззастенчиво пользовались преимуществами этого жанра, чтобы держать читателя и зрителя в напряжении. Мне кажется, что именно детективный сюжет и ироническая интонация явились тем фундаментом, на котором нам удалось возвести такую несимметричную, разнородную постройку.

В подборе актёрского ансамбля тоже не был соблюдён принцип единства. Само слово «ансамбль» подразумевает, что артисты играют в схожей манере, в одинаковом стиле и примерно с равным мастерством. Я же соединил в этой картине самые различные актёрские индивидуальности и школы: трепетный Иннокентий Смоктуновский, сатиричный Анатолий Папанов, рациональный Олег Ефремов, комичная Ольга Аросева, гротесковый Андрей Миронов, натуральный Георгий Жжёнов, эксцентричный Евгений Евстигнеев, реалистическая Любовь Добржанская. Казалось, сам подбор таких прекрасных, но разных актёров должен был окончательно разрушить здание, возводимое из нестандартных, неправильных, несочетаемых кирпичей. Заставить Папанова играть в манере Смоктуновского, а Ефремова в стиле Миронова невозможно. Все эти артисты — крупные и сложившиеся мастера, каждый из них привнёс в наш фильм свою творческую личность и свойственный каждому актёрский почерк.