Роберт Колдер - Уилли [Сомерсет Моэм: Жизнь и творчество]

Роберт Ормонд Моэм был любящим отцом. Одна из немногих сохранившихся работ, в которой он упоминается, — эссе Виолетты Хаммерсли «Детство в Париже». Ее рассказ дополняет Робин Моэм, который одно время неоднократно встречался и подолгу беседовал с ней. Виолетта, дочь одной из самых близких подруг матери писателя, Изабеллы Уильямс-Фриман, также родилась на территории британского посольства (в 1874 году) и часто бывала в семье Моэмов. По ее словам, у Роберта Моэма было «крупное, землистого цвета лицо. Но когда он сажал меня на колени и открывал карманные часы, я испытывала чувство полной безопасности и необъяснимого счастья». Отец писателя любил детей и проявлял к ним «необыкновенную доброту». «От него исходила, — вспоминала она, — огромная человеческая теплота, которая преображала его. Это был глубоко порядочный человек, который пользовался большим уважением. И еще: он обожал свою жену».

Жена Роберта, Эдит, действительно была женщиной, достойной обожания. В книге «Подводя итоги» Моэм так описывает ее: «Моя мать была очень миниатюрна, у нее были большие карие глаза и копна каштановых с медным отливом волос, тонкие черты лица и нежная кожа. Она вызывала всеобщее восхищение». Сэр Фрэнсис Оппенгеймер в своей автобиографии «Незнакомец» вспоминает, что среди англичан, проживавших в Париже, миссис Моэм слыла красавицей.

По происхождению Эдит была из семьи среднего класса, обосновавшейся некогда в Корнуолле. Когда ее отец, майор Чарлз Снелл, умер в 1841 году в Индии, его вдова вернулась в Европу с двумя дочерьми и поселилась в Париже, где она с младшей дочерью Роуз зарабатывали на жизнь, занимаясь сочинительством романов и детских книг на французском языке: мать написала двенадцать книг, а дочь — шесть. Позднее Эдит встретила Роберта Моэма, полюбила его и 1 октября 1863 года они поженились. Ей было двадцать три года, ему — тридцать девять.

В течение последующих семи лет успех сопутствовал Моэмам. Дела солидной фирмы «Моэм и Диксон» шли в гору, и состояние Роберта росло. По словам брата писателя Фредерика, их мать «была знакома в Париже почти со всеми, с кем следовало». Моэмы жили на третьем этаже в доме 25 на авеню д’Антэн — элегантной широкой улице неподалеку от Елисейских полей.

Вскоре после свадьбы у Моэмов появился первый ребенок. В течение последующих четырех лет у них родились три сына: Чарлз Ормонд (14 ноября 1865 года), Фредерик Герберт (20 октября 1866 года) и Генри Невилль (12 июня 1868 года). Прошло шесть лет, прежде чем на свет появился Уильям Сомерсет. Эта возрастная разница позднее превратится в пропасть, которая постоянно будет отделять Моэма от его братьев.

Уилли не исполнилось и четырех лет, когда старшие дети были направлены учиться в Англию в Дуврский колледж. Поскольку в семье не осталось никого, с кем он мог бы дружить, у маленького Уилли сложилось впечатление, будто он единственный сын у своих родителей. Именно таким восприятием самого себя объясняется отсутствие братьев у главного героя автобиографического романа «Бремя страстей человеческих». С годами он утвердился во мнении, что от братьев его отделяет не только расстояние, но и разные жизненные судьбы. Они были отправлены в Дуврский колледж — он поступит в Королевскую школу; они пойдут по стопам отца и станут юристами, он — писателем. Хотя он будет поддерживать с ними связь до конца жизни и испытывать к ним теплые чувства, между ними никогда не установятся доверительные отношения, которые формируются в ходе совместной жизни и на которых зиждятся родственные узы. Жена Чарлза Мейбл как-то призналась Робину Моэму, что хотя Уилли навещал их в Париже, «он никогда не испытывал глубокой любви к кому-либо из нас». Любопытно, что у будущего писателя сложились более сердечные отношения с женой Фредерика, Элен, чем с братом. Все свои новые книги, которые он дарил их семье, содержали посвящение ей, а не Фредерику.

Одной из причин, прервавших дальнейшее увеличение семьи Моэмов, должно быть, стала франко-прусская война 1870–1871 годов, которая вынудила большинство проживавших в Париже британских подданных покинуть французскую столицу. Роберт отправил семью в Лондон, где она оставалась в течение всей войны и последовавших кровавых гражданских беспорядков. Глава семьи вернулся в Париж в августе 1871 года и возобновил юридическую практику. Вплоть до своей смерти тринадцать лет спустя он трудился, не покладая рук, чтобы вернуть фирме былую репутацию и восстановить материальное благополучие семьи. Как вспоминал один из внуков писателя, Роберт Моэм подолгу бывал в разъездах, что оставляло ему мало времени для общения с женой и детьми. Поэтому неудивительно, что в мемуарах, написанных к концу жизни, писатель лишь кратко упоминает о своем отце: «Отец был чужим для меня».

Отношения с матерью сложились иначе. Отъезд братьев на учебу, отдаливший их от семьи, сделал маленького Уилли единственным объектом любви и заботы родителей. Его спальня, в которой стояла и кровать воспитательницы, находилась рядом с детской. Дважды в день его водили на Елисейские поля поиграть с детьми. Согласно установленному порядку и существовавшим в семьях среднего класса обычаям Уилли виделся с матерью в полуофициальной обстановке: ему разрешалось зайти к ней в спальню на несколько минут, когда после утренней ванны она нежилась в постели. Иногда вечером его приводили к чаю и просили прочитать гостям выученную басню Лафонтена. Это соприкосновение с окружением матери приоткрыло малышу мир культуры и приобщило его к изящному.

После смерти матери в «Голуа» было написано о ней как о женщине, которая совсем недавно украшала своей ослепительной красотой самые изысканные салоны, а в «Жиль Блазе» она была названа «очаровательной дамой, имевшей множество друзей в высших слоях парижского общества, где она была одной из самых заметных фигур, а также, разумеется, и в британском посольстве».

Летом Моэмы снимали дом в Довиле и жили у моря. Моэм вспоминал, как мать, сидя на пляже, занималась вязанием или разговорами и одновременно наблюдала за тремя игравшими в воде или на пляже детьми. Поскольку Уилли по малолетству не мог присоединиться к братьям, он находился под присмотром няни.

О ранних годах, проведенных Моэмом в Париже, мы многое узнаем из его воспоминаний и записей его племянника. Кроме того, имеются очень ценные зарисовки этого периода жизни Моэма, сделанные Виолеттой Хаммерсли. Несмотря на краткость, они восполняют много интересных деталей о детстве писателя, объясняющих особенности его развития как личности. Она вспоминает, как в воскресные дни ее сестра часто приглашала в гости Уилли Моэма и тот, «обладая исключительно богатым воображением», придумывал для них всякие игры. В парке, пишет она, «мы держались особняком; иногда Уилли понарошку раздавал нам воображаемые французские монетки у палаток, где продавались игрушечные деревянные мельницы, разноцветные воздушные шары и имбирные пряники самых разных форм; иногда он изображал старуху, держа в руке жестяную кружку, откуда извлекал вафли в сахарной пудре. Мы с удовольствием принимали это угощение во время кукольных представлений».