Александра Давид-Неэль - Под грозовыми тучами. На Диком Западе огромного Китая

На следующий день было три воздушных налета, один из которых продолжался около часа; самолеты «трудились» возле мест дислокации войск, за пределами города.

Из-за наступления японцев жизнь в Тайюане совсем разладилась. Торговцы держали на складе товары долгого хранения и не желали их продавать, опасаясь, что местные бумажные деньги могут сильно или совсем обесцениться, как это случилось в Чахаре (у меня оставалось более двухсот долларов Чахарского банка, но никто их не брал). Поэтому владелец булочной, до сих пор снабжавший нас свежим хлебом, перестал его печь, а бакалейщики припрятали свой товар в ожидании лучших дней.

Обстрелы продолжались, и люди начинали к ним привыкать. Порой, когда нам не хотелось отрываться от дел, мы не удосуживались спускаться в убежище, но я никогда не забывала снять сушившееся во дворе чистое белье или убрать с балконных перил постельные принадлежности, которые мы там проветривали. Таково было строгое распоряжение властей, и пренебрегать им было рискованно: нас могли заподозрить в пособничестве врагу, заявив, что мы подаем летчикам сигналы с помощью развешанного белья.

В промежутках между налетами славный привратник старался замаскировать наше убежище, обкладывая его сухой травой. Подшучивая над наивным китайцем, я говорила, что он должен класть пучки травы корнями вниз, чтобы летчики не удивлялись, видя, что она неправдоподобно растет корнями вверх. Привратник воспринял мое замечание серьезно, и мы с Ионгденом частенько веселились, глядя, как этот простак тщательно осматривает свою завесу, дабы убедиться, что все корни растений обращены к земле.

Он также собрался укрепить наше подземелье, но если «маскировка» меня только забавляла, то «укрепление», с которым я тщетно пыталась бороться, внушало мне больше опасений, чем бомбежки. Я боялась, что старый подвальный свод может обвалиться, не выдержав всё возраставшей тяжести огромных камней, которые привратник продолжал на него наваливать. Спускаясь в убежище, я всякий раз с тревогой думала о том, не рухнет ли крыша, призванная обеспечить людям защиту, на наши головы вместо бомбы и не станет ли подвал для нас могилой.

Довольно большой, обнесенный оградой двор, где находился наш дом, был раньше резиденцией английской баптистской миссии, которая переехала отсюда в более просторное помещение на окраине города. Во двориках и садах располагалось несколько строений; в некоторых из них по-прежнему жили служащие миссии. Как-то раз, когда объявили очередную воздушную тревогу, я оказалась в убежище рядом с человеком, которого раньше не видела, и во время долгого ожидания на шатких досках самодельного помоста мы разговорились.

Незнакомец рассказал мне, что он — христианин и его вера в корне отличается от веры в Небесного Отца. Это означало, что он, Фуянъ-танъ (протестант), исповедует религию, непохожую на учение Тянъ-ди-танъ, религию Небесного Отца (так китайцы именуют католиков). Ионгден спросил его, являются ли католики христианами. Протестант решительно это отрицал, и на вопрос ламы, поклоняются ли Фуянъ-танъ и Тянъ-ди-танъ одному и тому же Богу, отвечал: «Нет».

Его мнение ничем не отличалось от суждений одного образованного китайца, преподававшего философию в университете. Когда я поинтересовалась, как относятся китайцы к представителям двух различных направлений в христианстве, он сказал: «За исключением небольшого числа просвещенных людей, китайцы не думают, что они исповедуют одну и ту же религию. В Китае лишь протестантов считают христианами, последователями религии Есу (Иисуса). Католики же — это те, кто поклоняется Небесному Отцу. Мои соотечественники — выходцы из народа полагают, что это такие же, если не более, непохожие друг на друга религии, как даосизм и буддизм».

Говоря о достижениях обеих религий, тот же ученый рассказал мне, что когда-то католические миссионеры обучали китайцев восточным наукам. Китайцы считали их очень сведущими людьми, и у них появились сторонники в высших слоях нашего общества. Ныне положение изменилось. Протестанты, в первую очередь американцы, основали университеты и построили большие больницы. Их благотворительная деятельность сопровождается крупными капиталовложениями, позволяющими нанимать на преподавательскую и медицинскую работу квалифицированных сотрудников. Естественно, учащиеся протестантских школ и студенты университетов иногда принимают христианскую веру, хотя в целом количество таких новообращенных невелико. Этими людьми редко движет религиозное рвение. Большинство китайцев — приверженцев протестантизма полагает, что переход в другую веру поможет им получить некие преимущества и быть на равных с американцами и англичанами. Принявшие христианство политики рассчитывают на то, что единоверцы из других стран, особенно из Америки, будут оказывать их партиям поддержку.

Ряды китайских католиков теперь пополняются лишь за счет простолюдинов.

Другие образованные люди говорили мне то же самое, и, основываясь на моих собственных наблюдениях, я склонна считать эту информацию достоверной. Для большинства китайцев проблема заключается в выборе, сущность которого с комичным простодушием сформулировал мой слуга: «Надо понять, что выгоднее всего».

Через несколько дней после разговора со священником мы снова встретились с ним в подвале во время бомбежки. Он стал сомневаться в правоте собственных слов и, вероятно, навел справки по этому поводу. Опровергая предыдущие заявления, преподобный отец согласился, что католики верят в того же Бога, что и протестанты. При этом он уточнил, что они почитают не единственного Бога. Католики, дескать, являются идолопоклонниками и, подобно даосам, поклоняются другим божествам, что абсолютно неверно.

Этот добрый малый, будучи странствующим проповедником, зарабатывал пятнадцать долларов [72]в месяц.

Мы уже перестали считать воздушные налеты. Японские летчики, освоившие этот маршрут, будили нас на рассвете или прилетали вечером, а также среди бела дня. С фронта поступали всё более скверные новости; поезда, направлявшиеся в Шэньси, как и те, что двигались в сторону Ханькоу, каждый вечер увозили тысячи беженцев. Мне следовало уехать, так как я не желала оставаться в Тайюане после оккупации, но деньги, необходимые на дорогу, всё не приходили, а хранители моих вещей по-прежнему не давали о себе знать.

Однажды вечером мы с Ионгденом пошли за продуктами и увидели, как по городу вели молодых солдат. Накануне они взломали дверь какой-то лавки, намереваясь ее ограбить.

За ними ехал китаец в роскошном автомобиле в сопровождении эскорта офицеров, очевидно, какой-то важный чиновник — на нем была синяя хлопчатобумажная форма членов правительственной партии «Новая жизнь» [73].