Александра Давид-Неэль - Под грозовыми тучами. На Диком Западе огромного Китая

Где же находился советник X.? Куда следовало ему писать? Китайцы отказались дать мне адрес. Им, дескать, это запретили. Их господин якобы переезжал из города в город, нигде не задерживаясь надолго.

Что оставалось делать? Почему, зная, что я должна приехать в Тайюань со дня на день, эти люди не предупредили перед отъездом слуг и не указали им на чемоданы и ящики, которые надлежало мне передать?

Зачем же они уверяли, что им не составит никакого труда помочь мне получить деньги по чеку сразу же по прибытии?.. В мире много легкомысленных людей, безрассудно творящих зло; по воле какого жестокого рока мне было суждено встретить их на своем пути? [71]

Жаловаться было бесполезно. Преподобный П. сходил со мной в банк, но, хотя его там хорошо знали, банкиры наотрез отказались признавать мой пекинский чек, так как связь между Тайюанем и Пекином была прервана. Если бы у меня не было денег в других китайских банках, я не знаю, что с нами бы стало. К счастью, у меня имелся счет в Шанхае, но Шанхай яростно осаждали японцы, и город, того и гляди, мог оказаться в их власти. Я все же послала телеграмму генеральному консулу Франции, одному из своих друзей, с просьбой встретиться с банкирами и перевести мне деньги по телеграфу.

— Вы поступили правильно, — сказал мне преподобный П., — но учтите, что сейчас зачастую требуется две-три недели, чтобы телеграмма дошла до адресата.

Еще одно досадное затруднение! Наступление японцев продолжалось; я не желала оставаться в Тайюане после того, как они войдут в город, и стать здесь фактически заложницей. Однако, чтобы уехать из Тайюаня, нужны были деньги на железнодорожные билеты. Между тем в ожидании отъезда, зависевшего также от того, когда удастся вернуть вещи, хранившиеся у X., нам с Ионгденом надо было есть и кормить наших слуг. Преподобный П. одолжил мне двадцать долларов. В тот же вечер я истратила шестнадцать долларов, возместив расходы повара и дав ему, как и Оршу, немного денег на пропитание; после этого у меня опять осталось четыре доллара.

На следующее утро снова объявили тревогу, и на другом конце города вражеские летчики убили несколько человек.

Один китайский домовладелец, господин Цзя, с женой которого я познакомилась на званом ужине, устроенном в мою честь, когда я в первый раз проезжала через Тайюань, одолжил мне тридцать долларов. Внезапно я почувствовала себя богачкой.

Мои любезные, но медлительные, как все восточные люди, знакомые хлопотали, стараясь разузнать, где находится советник X. О нем ходили странные слухи. Этому человеку, являвшемуся доверенным лицом губернатора Янь Сишаня, якобы было поручено быстро увезти и спрятать в безопасном месте казну, вверенную ему начальником. Сие звучало правдоподобно, вполне в духе китайских традиций. Возможно также, что это были пустые сплетай. Мне было всё равно.

Я познакомилась с приятной швейцарской супружеской четой из Армии спасения: господином и госпожой Б. Однажды утром господин Б. решил показать нам с Ионгденом город, в котором, впрочем, не было ничего примечательного. Мы побывали на площади, где в 1900 году произошло историческое событие: казнь семидесяти иностранцев, протестантских и католических миссионеров {97} мужского и женского пола. От двух обветшалых каменных обелисков с именами жертв, один из которых наполовину врос в землю, веяло забвением. Неподалеку в саду находился домик, где держали осужденных перед казнью. На стеле, установленной в этом здании, также были высечены их имена.

Затем мы поднялись на круглую башню, с которой открывался вид на окрестности: бескрайние равнины, простиравшиеся до подножия горных хребтов, где отдыхали летом состоятельные жители города. Эта картина радовала взор, но в ней не было ничего особенного.

Еще мы ходили на рынок смотреть на воронку от одной из первых бомб, сброшенных на Тайюань. Она была совершенно не похожа на огромные ямы, остававшиеся после некоторых взрывов, и я вспомнила о том, что мне говорили в Утайшане о «маленьких бомбах». Очевидно, речь шла об одной из них. Окрестные деревянные и каменные лавки были гнусно изуродованы, но их остовы по большей части уцелели. Упавшая бомба убила одного и ранила нескольких человек.

Нам повезло: самолеты не прерывали нашей прогулки. На центральных улицах кое-где были вырыты подземные убежища. Большинство из них, как и наш подвал, могли в лучшем случае защитить прятавшихся там людей от осколков снарядов или пулеметных очередей. Но если бы бомба попала прямо в такое укрытие или упала где-нибудь рядом, то оно неизбежно должно было обвалиться и засыпать тех, кто там находился.

На следующее утро из-за воздушного налета нам пришлось долго сидеть в своем подземелье, наполненном комарами. После обеда я сшила французский флаг, и мы повесили его на крыше нашего дома. Преподобный П. велел также смастерить большое английское знамя, которое натянули между верхушками двух высоких деревьев в саду. Синий цвет этого «Union Jack» {98} отличался от общепринятого, но в Тайюане не нашлось другого оттенка.

К счастью, мы спокойно спали по ночам: бомбежки происходили лишь в светлое время суток. Из-за этого магазины днем не работали, а открывались с наступлением темноты. В это время местные жители делали покупки, и на улицах царило оживление. Следуя примеру китайцев, мы с Ионгденом запасались продуктами на черный день. Мы ходили в магазин сами из соображений экономии: нельзя было позволять повару раздувать счет, извлекая из этого прибыль. Следовало растянуть оставшиеся у нас деньги до тех пор, пока не придет сумма, заказанная в Шанхае.

Однажды вечером я обратила внимание на то, что во всех лавках были солдаты, и, как ни странно, они обслуживали покупателей.

Вскоре всё разъяснилось. Власти издали указ, предписывавший лавочникам шить себе военную форму, чтобы быть наготове, как только их призовут. Призовут куда? Я недоумевала. Китайский торговец — это человек, начисто лишенный боевого духа и отваги. К тому же для чего нужны на фронте бойцы, не прошедшие никакой подготовки? Очень немногие из них умели стрелять. Они наверняка разбежались бы при малейшей опасности, вовремя вспомнив, что «в первую очередь мужчина должен заботиться о своей семье».

Воздушные налеты участились, они стали ежедневными, а порой происходили по несколько раз в день. Как-то раз в субботу их было три; около девяти, когда объявили первую тревогу, я еще была в ванной и, наспех одевшись, выскочила из дома; во второй раз, вскоре после полудня, нам пришлось прервать свою трапезу, а во время третьей бомбежки мы просидели в подземелье сорок минут. Самолеты летали прямо над нами, и летчики стреляли по крышам; поблизости загорелся один дом.