Леонид Колосов - Собкор КГБ. Записки разведчика и журналиста

— Не суйте свой нос куда не надо, Леонид! Потом все расскажу. Это замечательный человек, замечательный! Как вы, журналист, могли пройти мимо такого исторического персонажа?!

— Я всегда с большим уважением относился к профессору Витторио Валетте и его роли в становлении итальянского автомобилестроения.

— Помолчите уж лучше.

Я замолчал. Валетта вернулся за письменный стол, вынул из красивой рамки свою фотографию, сделал на ней теплую (я потом прочитал) надпись и отдал растроганной бабке. А потом нам вручили сувениры. Писательница получила большую картонную коробку, а я — маленькую коробочку, в которой находился изящный швейцарский будильник. Когда мы уезжали, Мариэтта Сергеевна поведала мне удивительную историю, которую я впервые рассказываю читателям.

Конец апреля 1945 года. Уже расстрелян Муссолини и вместе со своей любовницей Клареттой Петаччи повешен вверх ногами на железной балке одной из бензоколонок на площади Лорето в Милане. Освобожден партизанами и Турин, где арестованы некоторые инженеры «Фиата», в том числе и главный инженер Витторио Валетта. Итальянские товарищи быстренько приговаривают их к расстрелу. Но приговор должен утвердить кто-либо из руководства Сопротивления. Список, к счастью, попал в руки заместителя командующего корпусом добровольцев Сопротивления Луиджи Лонго. «Вы что, совсем рехнулись? — грозно спросил товарищ Лонго у партизан. — А кто будет автомобили производить в послевоенной Италии? Разве можно уничтожать цвет инженерной мысли? Освободить немедленно инженера Валетту и иже с ним».

— Ты понимаешь, Леонид (бабка заметно помягчела ко мне и стала называть на «ты»), коммунист спас жизнь капиталисту, да еще пособнику гитлеровцев! Разве это не удивительнейший парадокс нашей жизни? И с тех пор они дружат между собой: генеральный директор «Фиата» и Генеральный секретарь Итальянской компартии. И ты знаешь, но это страшный секрет: когда коммунистам бывает туго, Валетта помогает им деньгами. Вот молодец! Я просто влюбилась в этого человека. Ну и очерк я отгрохаю о нем и его концерне.

И отгрохала. Ее статью, не посоветовавшись со мной, опубликовали «Известия», опубликовали в тот день, когда по призыву Всеобщей итальянской конфедерации труда и коммунистов по всей стране была объявлена всеобщая забастовка. Подключились к ней и фиатовцы. Вот тут-то к ним на митинг, как мне рассказывали позже, вышел профессор Витторио Валетта с газетой «Известия» в руках. Он с выражением прочитал перевод статьи Мариэтты Шагинян о том, каким великолепным является концерн «Фиат», какие изумительные на нем трудятся рабочие и инженеры и какие замечательные автомобили они выпускают.

— У нас, вероятно, предстоят серьезные переговоры с советскими товарищами по поводу строительства в СССР автомобильного гиганта, — заявил в заключение генеральный директор, — а вы мне подкладываете такую свинью этой, совершенно вам не нужной стачкой.

Сказал и ушел с митинга. И заработали конвейерные линии «Фиата», и не получилось в Италии всеобщей забастовки. Об этом написали все итальянские газеты.

А орган Итальянской компартии газета «Унита» поместила передовую статью за подписью члена ЦК Компартии Джанкарло Пайетты, в которой выражалось удивление по поводу того, как могут «Известия» — правительственная газета — держать в Италии в качестве собственного корреспондента такого идиота, как Леонид Колосов, который не только ничего не смыслит в классовой борьбе, но и подыгрывает итальянскому монополистическому капиталу. Затюканный партийными делами член ЦК не удосужился выяснить имени автора известной статьи. Но наше посольство в Риме сработало молниеносно. Во всяком случае, утром в телефонной трубке зазвучал необычно сухой голос главного редактора, моего любимого Льва Николаевича.

— Леонид Сергеевич, я прекрасно понимаю, что произошла досадная ошибка. Вам нужно немедленно найти товарища Джанкарло Пайетту и попросить его официально заявить, что он перепутал автора статьи. Иначе я не смогу спасти вас.

Я был знаком с Джанкарло, очень хорошо знаком. В ЦК на улице Боттеге Оскура, куда я сразу же дозвонился, мне сказали, что компаньо Пайетта отбыл на аэродром Фьюмичино, откуда должен улететь в Париж, рейсом таким-то в полдень. Времени оставалось в обрез. В этот день я, вероятно, установил мировой рекорд по скорости на своем «ситроене». Мне дико повезло. В зале ожидания я сразу же нашел Пайетту. Увидев меня, он отвернулся.

— Джанкарло, дорогой! — завопил я отчаянно. — Статью писал не я, а старая ведьма Мариэтта Шагинян, наша знаменитая советская писательница. Меня даже не предупредили о том, что ее фиатовский панегирик собираются печатать!

— Как?! Разве не ты автор этого бреда? — Пайетта побледнел. — Какого же дьявола мне не назвали автора? Но я был в полной уверенности, что это ты напакостил нам!

— Ты что же, меня за ренегата считаешь, Джанкарло?!

— Что же делать, Леонид?

— Ты можешь мне написать на листочке, что перепутал автора статьи о «Фиате» в «Известиях», которую совершенно справедливо критиковал? Иначе меня вытурят из Италии.

— Давай блокнот.

Джанкарло вытащил авторучку и написал в моем блокноте: «Официально заявляю, что допустил ошибку, критикуя Леонида Колосова, который никакого отношения к указанному материалу, как оказалось, не имеет. Приношу товарищу Колосову свои искренние извинения». Далее следовала подпись моего друга Джанкарло. Расцеловав его, я помчался обратно в Рим, срочно вызвал Москву, продиктовал текст записки, попросил срочно ее перепечатать, быстро отнести к главному редактору и оставить меня на связи с редакцией. Пока я разговаривал с иностранным отделом, бухгалтерией и прочими службами, все было сделано. Меня соединили со Львом Николаевичем. Голос его заметно потеплел.

— Записку, Леонид Сергеевич, храните как зеницу ока. Кстати, подпись на ней есть?

— Собственноручная. Джанкарло тоже был искренне огорчен. Его подвела секретарша.

— Очень хорошо. Я сегодня все доложу по инстанции. Работайте спокойно.

— Спасибо.

— Это вам спасибо за оперативность.

Возвращаясь из Парижа, Пайетта заехал в Москву. Его, между прочим, спросили в Международном отделе ЦК КПСС — писал ли он записку в защиту собственного корреспондента «Известий». Он все подтвердил. Честный был компаньо, Джанкарло Пайетта.

А через некоторое время в Риме начались переговоры о строительстве на Волге автомобильного завода, основную роль в котором должен был играть «Фиат», и о предоставлении им солидного кредита Советскому Союзу. Главные роли в переговорах исполняли министр автомобилестроения СССР Тарасов и почетный президент концерна «Фиат» профессор Витторио Валетта (его к тому времени повысили в звании). Обстановка была сложной. В разгаре была «холодная война», и американцы всеми силами пытались помешать развитию советско-итальянских отношений. И политических, и экономических, тем более что премьер-министр Альдо Моро начал проводить антиамериканскую политику и делать заметные шаги к сближению с Советским Союзом.