Александр Севастьянов - Русское движение за тридцать лет (1985-2015)

Ларчик открывался просто. Перед нами довольно типичный пример русского лидера, провалившего важнейший квалификационный тест на русское лидерство. Экзамен по еврейскому вопросу Илья Горячев не сдал. Последствия налицо. Клювгант и Штундер живы, Маркелов и Чувашов в земле, БОРН разгромлен физически и нравственно… И, что хуже всего, в обществе нет к нему особого сочувствия и моральной поддержки.

Выводы просты и банальны. Мы лишний раз убедились в том, что ошибки в теории — самые дорогостоящие. Это во-первых. И в том, что среди русских лидеров не место юдофильствующим честолюбцам. Это во-вторых. Третий вывод — ниже, он требует отдельного осмысления.

4. Четвертая причинапровала БОРНа в том, что не унаследовав сильные стороны своего исторического предшественника (БОЭ), русские националисты унаследовали его слабости. Среди которых — жертвенное отношение к самим себе, своего рода «кодекс чести» террориста, представляющийся на сегодня безнадежно архаическим рудиментом столетней давности политической борьбы.

Я вынужден подчеркнуть: за исключением Ильи Горячева, представляющегося мне довольно циничным человеком, участники БОРН были идеалистами, рыцарями идеи, пусть и ложной, не щадившими в своем служении ни других, ни себя. Я подробно писал об этом в книге «Дело Тихонова — Хасис», но не могу промолчать и здесь.

Отдадим должное уму Горячева: в интервью «Новой газете» 20.01.2010 г. он очень толково обрисовал политическую ситуацию и верно расставил акценты:

«Отсутствие политической альтернативы, возможности бороться за свои взгляды, убеждения, права легальными методами… действительно толкнуло многих честных искренних русских людей в подполье <���…> В чем отличие политзаключенного от бандита? В мотивации его действий. Бандит действует из жажды наживы, ради обогащения, политический солдат действует из своих политических и идеологических убеждений, не корысти ради, а ради идеи».

Хасис подтвердила: все убийства члены БОРН совершали не за деньги, как наемники, а по идеологическим мотивам.

Красноречиво свидетельствуют сами участники БОРНа.

Тихонов: «Если в общем, то мотивы — идеологические. Я руководствовался своими понятиями о хорошем и плохом. Филатов — уличный хулиган, наносил травмы молодым русским националистам. Я желал ему смерти, потому что считал его подлецом. Хуторской со своим прозвищем “Костолом”… Зачем доводить до того, когда твоего товарища ударят? Лучше ударить первым».

Еще об убийстве Костолома — свидетельствует Баклагин: «Больше всего убить его хотел Коршунов, он говорил, что антифа нападают на слабых националистов и ломают им конечности. Поэтому надо его убить» [168].

Волков утверждает, что совершал преступления из мести, и на вопрос, за что он мстил Филатову, ответил с исчерпывающей ясностью и неотразимой логикой: «Он совершал противоправные действия в отношении моего народа, который мне как семья! Это была самооборона в широком смысле слова». Тот же мотив заставил его поднять оружие на Расула Халилова, активиста банды «Черные ястребы»: «Они выкладывали ролики в Интернете, унижали и оскорбляли мой народ, а полиция бездействовала».

Баклагин признается: «После убийства Тихонов стал к нам более доверительно относиться. А я понимал, что у меня началась двойная жизнь. Много мыслей было. Тут примером самоотверженности для меня был Коршунов. Он говорил, что, раз мы стали на этот путь, надо идти до конца».

Но идеализм имеет не только привлекательные стороны. Анализируя все, что происходило и происходит с Русским подпольем, я обратил внимание на трагическое и вопиющее противоречие: постоянный совершенно неравноценный размен редких и остро востребованных кадров подполья на акции и фигуры сомнительной политической ценности. Мне это кажется тем более нелепым и ошибочным, что ведь я, между прочим, давно и публично предостерегал именно против этого.

Когда я, еще двадцать пять лет тому назад, впервые задумался о том, что ждет нас на путях борьбы за Русское национальное государство (которое должно воплотить концепт национал-капитализма и национал-демократии), мне было совершенно понятно, что без силовых приемов тут дело не обойдется. И в 1994 году в программных статьях «Национал-капитализм» и «Национал-капитализм — 2», опубликованных в «Независимой газете», я написал пару важных, на мой взгляд, страничек:

1) «Любителям вести за собой людские массы на штурм чего-либо следует понять: в наше время главные военные силы — это снайперы, смертники, киллеры. А главные мишени — головы штабистов: политических вожаков, финансовых воротил, ведущих публицистов…

Вот, к сожалению, алгоритм современной партийной борьбы: не нужно собирать ополчения, штурмовые колонны, убивать миллионы людей; соберите лучше денег и заплатите киллерам и камикадзе, чтобы убить тридцать человек: десять лучших голов противной партии, десять финансистов, питающих ее деятельность, десять журналистов, преподносящих массам ее идеализированный образ. А потом купите содействие такой же тридцатки рангом ниже, из тех, кого еще не напугали до смерти. И тогда вместо сильного врага против вас останется беспомощное стадо. Деньги и СМИ решают все.

Таков прообраз грядущей "гражданки". Она начнется, как только национальный капитал сможет противостоять компрадорскому на важнейших направлениях: финансовом, организационном, пропагандистском. Ждать не так уж долго… Для чего я пишу об этих ужасах?

А для чего вещала Кассандра?

Судьбы не избежать, но подготовиться к ней можно»;

2) «Я отнюдь не призываю никого к террору и тем более не восхваляю его; я его сам боюсь…

Добавлю к сказанному только одно. До сих пор в практике политического террора было принято осуществлять акты самим, либо брать на себя ответственность за содеянное. Это ужасно, но я абсолютно уверен, что рациональный XXI век отменит это донкихотство, сделает террор заказным, платным и анонимным. И смысл террора будет не столько символическим (запугать), сколько вполне конкретным: убрать данного человека, делающего "не ту" политику. То есть, террор станет именно методом ведения гражданской войны, не затрагивающим людские массы, которых эта война (между компрадорским и национальным капиталом) по большому счету и не касается».

С тех пор ничего не изменилось, и я по-прежнему уверен в точности моих наблюдений и предсказаний на будущее, но… Пока что с грустью должен признаться: я ошибся, переоценил интеллект русской интифады. И мой прогноз в данной части пока не сбылся. Мои рассуждения остались гласом вопиющего в пустыне. То, что казалось мне таким логичным и естественным, оказалось не воспринято современной русской аудиторией. Но моя ли в том вина, что молодые энтузиасты, не располагающие ни знанием, ни опытом, рвутся жить своим умом и действовать соответственно? Они не изучают с карандашом работы русских идеологов-теоретиков, не хотят советоваться со старшими товарищами, поступают на свой страх и риск. И это повторяется у нас, русских, увы, из поколения в поколение, круг за кругом…