Александр Севастьянов - Русское движение за тридцать лет (1985-2015)

А прежде всего СБ хотело создать максимально многочисленное сетевое сообщество, способное мобилизоваться в нужную минуту. Хомяков со товарищи очень своевременно и правильно сформулировали эту задачу, исходя из сложившейся исторической ситуации. Они почти гениально угадали требование момента («почти» — ибо тут во многом игра случая).

Как помнит читатель, еще осенью 2003 года наш съезд НДПР констатировал принципиальное изменение общей ситуации в Русском движении. Отныне невозможно cтало сочетать в одной организации легальные и нелегальные методы политической борьбы, требовалось осознанное и четкое разделение функций. Каждому следовало определиться, чем будет он заниматься: ходить на митинги и выборы и заниматься пропагандой и агитацией — или создавать боевые ячейки.

В результате этого понимания, пришедшего к большинству наиболее взрослого и разумного контингента в Движении, огромное число — десятки тысяч — молодых, радикально настроенных русских людей ощутило себя внезапно выброшенными из политики. Их всех, всегда и везде — в «Памяти», РНЕ, НБП, ННП и т. д. — готовили к [боевым] действиям, требующим физической активности. Их учили рукопашному и ножевому бою, правилам уличных боев, взрывотехнике, и всяческой партизанщине. Все это не скрывалось, афишировалось, при этом все активисты, конечно же, засветились и попали в анналы ФСБ и МВД, но это никого тогда особо не беспокоило, ведь грядущая национальная революция все спишет. И вдруг эта самая революция не то переносится на неопределенное время, не то вовсе отменяется, а им предлагается либо разойтись по офисам, либо скрыться в подполье…

Они стали не нужны? Или их попросту предали?

Понятно, что 2003–2005 гг. — это годы массовой молодежной фрустрации, выход из которой одним (большинству) виделся в скин-движении, другим в создании настоящего, действенного боевого подполья, каковая идея возникла именно в данные годы.

В свете сказанного понятно, почему Северное братство было встречено сочувственно и быстро стало наращивать популярность. Изначально перед нами — попытка реванша наиболее радикального и амбициозного крыла Русского движения вообще и ДПНИ в частности, недовольного тем, что жизнь не предоставила ему возможностей себя проявить публично, но при этом не готового, а то и не способного к настоящей конспиративной подпольной революционной работе. А уж тем более — к легальной оппозиционности.

Хомяков чутко уловил этот мотив неудовлетворенных амбиций и сделал на них ставку без промаха.

Стратегический план состоял в том, чтобы создать сеть идейно зависимых от центра радикалов, бойцов, прошедших определенную стажировку под управлением СБ и отличившихся пусть небольшими, но реальными делами. Подмобилизовать для этой цели разрозненных скинхедов. Чтобы в «час Х», если понадобится, вытянуть всю сеть на поверхность житейского моря. Нечто подобное мы увидели на Украине спустя несколько лет, в 2013 году, когда как бы из ничего, вдруг, возник «Правый сектор» и перевернул всю страну вверх дном. Абсолютно беспроигрышная, верная концепция.

Хомяков назвал свою паству национал-революционерами, одновременно польстив им и морально авансировав их, с одной стороны, но жестко ограничив рамки коридора функций для них, с другой стороны. Это, безусловно, был правильный ход, поскольку он, во-первых, задействовал прогрессивный принцип разделения труда (легальность — легальщикам, подполье — подпольщикам); во-вторых, позволял реализовать себя широким молодежным массам, органически не способным к легальной политике, в том числе скинхедам. Этим людям, настроенным в принципе правильно, националистически, но ограниченным в проявлении своего «я», тоже хотелось видеть свет в конце тоннеля. И Хомяков им его показал.

Тут навстречу планам СБ сработала определенная половинчатость ДПНИ. Которое в рамках неформальной организации могло когда-то многое себе позволить, но в 2007–2008 гг., сдвигаясь вполне осознанно в легальный сектор, стало терять доверие и привлекательность в глазах русской молодежи, в свое время привлеченной к ДПНИ именно его радикальностью. У молодых ведь всегда руки чешутся, они лишь ждут, когда им назовут подходящий объект агрессии. Поэтому, как только ДПНИ задрейфовало от уличной активности к кабинетной борьбе, разочарованные массы охотно подхватили обвинение в предательстве, в измене идеалам, в продажности и т. д.

СБ и тут использовали новации, освежающие подход к теме. Всячески развивая мотив собственной «крутизны» (что не слишком соответствовало действительности), члены СБ охотно декларировали, что только они-де в Русском движении заняты «настоящим делом», в отличие от болтунов из ДПНИ, НДПР и проч. Хотя все их достижения не стоили и малой доли сделанного БОРН или группой Рыно-Скачевского. В отличие от них и многих других, СБ осталось чисто показушным движением, с литературной, выдуманной, а не заслуженной в жизни биографией. Единственный реальный вклад, возможно (эпизод остался не исследованным и не доказанным в суде), это вброс в интернет игры, указывающей на адвоката Cтанислава Маркелова, впоследствии убитого, как на мишень для национал-патриота. Но если это и так, то лучше бы такого вклада не было, ибо указание ложных целей есть не что иное как диверсия.

Вот это клеймо — антирусских по сути диверсантов и провокаторов — боюсь, никогда не смыть теперь никому из тех, кто запятнал себя сотрудничеством с «доктором Зло», как полушутя именует профессора Хомякова газета «Стрингер».

Впрочем, пойдем по порядку.

Интересно сравнить, как оценивали свою эффективность и в чем видели свои успехи сами «северные братья», с объективными данными.

26.01.2008 они отчитывались перед публикой: «Более года существует Северное Братство и исполнился месяц с начала Большой Игры. Как видите, время прошло очень мало, но результаты ощутимы. Мы все их видим. Северное Братство стало вровень с организациями, которые раскручивались годами».

Как этого удалось достичь?

Пишет сам Петр Хомяков: «Северное братство, основанное на рубеже 2006 и 2007 годов динамично развивалось. Решались в основном пропагандистские задачи. Были легализованы тезисы о враждебности традиционного российского государства русскому народу, развенчаны мифы о благости имперской модели государства, о преимуществах многонационального государства, сильно дискредитированы и ослаблены тупиковые направления в развитии русской национальной идеологии, такие как национал-социализм и православие. СБ получило значительный авторитет в среде правой молодежи» [101].

Но этого было недостаточно. Одними хомяковскими теориями и яростными атаками на ДПНИ на самом деле заработать «значительный авторитет» в массах было невозможно. В большинстве русские национал-патриоты не очень-то одобряют междоусобные стычки.