Владимир Высоцкий - Четыре четверти пути [Сборник]

Здесь замечаю его стремление к самостоятельности. Поэтому при освоении эпизодов показываю их, а затем только наблюдаю. Артист хочет сам приспосабливаться к партнерам, ищет почти каждый раз свой заход. Я помалкиваю и передаю инициативу, только делаю издали отдельные подсказки по технике действий шпагой. А прогоны общего плана даже сопровождаю репликами, напоминая предстоящее главное действие, а в этом деле уж все дерущиеся на равных.

Александр Митта не раз все видел и непосредственно в работу спортсменов не вмешивается. Тихо решает какие-то дела с оператором и собственной свитой и иногда перебрасывается отдельными, им обоим понятными фразами с Владимиром Высоцким.

Наконец и главный герой разучил все, что должен делать, встречая своих противников. Дают несколько общих прогонов, а спортсмены, уже повторившие одни и те же действия по меньшей мере несколько десятков раз, к тому времени приостыли. Выполняют свои партии четко, но механически, думая больше о синхронности взаимодействия с героем. Кое-кто начал поглядывать по сторонам, потихоньку перешептываться с соседом. Дело стало привычным, обыденным.

К съемкам готовы, а команды «мотор» нет. Непонятна причина задержки, тем более что замечаний не слышно. Видимо, не все нравится главному режиссеру. Однако от репетиционных забот приходится отвлечься совершенно по неожиданному поводу, обострившему атмосферу на площадке. Смысл же последовавших поступков Александра Митты стал понятен только после выключения камеры.

Дело в том, что среди спортсменов были две девушки. Внешне совершенно разные, но по-своему обе красивые, ладно сложенные, прекрасные фехтовальщицы, мастера спорта из московского «Динамо». Одетые горничными, они тоже защищали от арапа графское достоинство. Со шваброй в руках действовала Ира Крутцева. Вдруг, без видимых оснований, Александр Митта, обычно мягкий, деликатный человек, резко повернулся и крикнул:

— Вы что это так развеселились? Через минуту — в кадр, там тоже будете хихикать?

У бедной Иры от неожиданности и обиды задрожали губы, на глаза навернулись слезы, и, заикаясь, она попыталась возразить:

— Я д-даже не улыбалась…

— Нет, я видел! — продолжал наступать Митта. — Вы именно у-лы-ба-лись!

Наши ребята поспешили на помощь Ире, оттерли ее от разгневанного режиссера, а он… сделал вид, что дальнейшим уже не интересуется.

— По местам!

Начался новый прогон, и Митта нашел другую «жертву». Ею стала Таня Калчанова — горничная с тазом в руках, фехтовальщица по призванию и спортивный журналист по образованию.

— Стойте! Вы что делаете? — закричал он ей через всю площадку. — Как вы бежите?

Однако Таня уже была готова к отпору:

— И что же вам не нравится?

— Не понимаете? Человек, который держит в руках полный таз, не побежит так, как вы!

— Ах, вам нужно, чтобы была вода? Хорошо, сделаем воду.

Митта дает команду:

— Еще прогон!

Снова пробежала Таня, и опять режиссер недовольно остановил сцену.

— А это что за трусца?

— Но у меня же в тазу вода!

Митта отвернулся и с негодованием обвел глазами своих помощников:

— Кто это додумался налить ей в таз воды?

И тут Таня, медленно уходя с центра площадки, демонстративно опускает таз. Воды там, конечно, не было.

Раздался общий хохот. Митта серьезно смотрит на торжествующую Таню… Не выдерживает и смеется вместе со всеми.

Цель достигнута, все участники получили нужную разрядку. Теперь они готовы по-настоящему жить в кадре. Режиссер делает минутную паузу, подходит к камере и ровным голосом произносит:

— Сцена готова, можно снимать!

Резко звучит хлопушка — первый дубль!

После общего плана срочно доснимаются укрупненные кадры, перебивки. Но предстоит еще много работы. Александру Митте хочется снять короткие схватки с чиновными родственниками хозяина дома, для чего приходится по его выбору переодевать людей. И тут, из-за ограниченности состава присутствующих, доходит очередь и до меня самого. Выхода другого нет, поэтому прилаживаю парик, допотопную одежду дворянина и, вооружившись шпагой, скрещиваю ее против арапа в попытке преградить ему отступление из дома.

Наконец предстоит отрепетировать и снять поединок возмутителя семейного уюта с графом. Готовить их к поединку мне пришлось раздельно, так как администрации фильма никак не удавалось соединить на репетиции действующих лиц. Делать это начинаю прямо на съемочной площадке. Юрий Комаров уже повторил свою партию и ждет партнера, а я сначала должен все «проиграть» с героем.

Когда мы с Высоцким стали в позицию, он перехватил свою шпагу поудобнее и, как на тренировке, раз-два! — в атаку на меня.

Я чуть попятился:

— Что вы, что вы! Здесь неудобно, давайте отойдем в сторону. Лучше быть подальше от посторонних глаз… Пока все не отшлифуем.

А он уединяться не хочет, вероятнее всего потому, что просто устал и намерен ускорить всю процедуру, сделав с графом импровизированный короткий бой.

Увожу его в уголок и думаю: «Что-то надо срочно предпринять! Ведь нет смысла отходить от уже созданного для него и Комарова рисунка съемочного эпизода, главное — добиться, чтобы актеры от рабочей схемы действий не отступали. Вольного боя допускать нельзя — они могут искалечить друг друга».

Мы встали за бутафорской стеной и все-таки начали проигрывать заготовку. Ученик повторил одну связку, другую, потом опять стал предлагать свою редакцию боя, возникшую прямо сейчас… Если бы ему предстояло драться со мной или с другим фехтовальщиком — уж как-нибудь смогли бы и защититься и подыграть. А как быть с Комаровым, выучившим свою партию, но не готовым противостоять неожиданным действиям!

Остается одно. Пустить в ход секретное профессиональное «оружие». Незаметно сделать так, чтобы актер начал ошибаться и засомневался в своей фехтовальной непогрешимости.

Он атакует, бросается вперед… и несколько раз подряд получается так, что попасть по моему клинку никак не может. Что такое?

— Видите ли, — говорю ему, — у нас с вами некоторое несовпадение… разница в быстроте реакции. Но у вас с Юрием Комаровым тоже ничего не получится, если предварительно не сработаетесь. Давайте-ка я вам покажу на примере, почему так происходит. Для этого встанем друг против друга и скрестим на одном уровне наши клинки, чтобы слегка ощущалось их соприкосновение. А теперь посоревнуемся: я попробую стукнуть по клинку, а вы только должны не допустить этого и вовремя убрать свое оружие.

Начали — он шпагу отдернуть не успевает. Стали делать наоборот — по моей попасть ни разу не может.

— Не огорчайтесь, — говорю, — исход был мне известен заранее. Даже мастер спорта моего клинка не заденет и своего отвести не успеет.