Йохан Кройфф - Моя жизнь

Прежде чем я уехал в Сент-Андрус, мы также договорились с людьми, отвечавшими за тренировочный процесс в клубе, о том, что они должны подавать хороший пример, что конфликтов интересов или чего-то похожего на них быть не должно. В этом отношении ситуация в «Аяксе» целиком вышла из-под контроля. Я случайно узнал, что Ван Бастен участвовал в учреждении компании, связанной с футболом. Марко был заявлен её директором, и выяснилось, что он сообщил об этом тен Хаве, но не мне. Я думаю, что Марко недооценил то, насколько важной была для меня эта информация. Ему следовало бы знать, что отношения между мной и советом комиссаров были критическими, а в такой ситуации нельзя преподносить всё так, что ты в большей степени один из них, чем один из нас. Насколько важным был этот последний аспект, стало ясно неделю спустя, когда Марко отошёл от процесса. Всё началось с собрания членов, в ходе которого тен Хаве сказал ужасающие вещи о Линге.

Следующий ход был за мной. В эфире передачи Studio Voetbal на канале NOS в ноябре 2011 года меня обвинили в расизме, потому что я якобы сказал что-то оскорбительное в адрес своего коллеги-комиссара Эдгара Давидса. Тебе почти 65, ты объездил весь мир, и тут тебе на стол вываливают такое. Давайте я ещё раз всё проясню. «Аякс» десятилетиями был мультикультурным клубом, но в последние годы наметилась странная тенденция: многие талантливые игроки с иммигрантским прошлым выпадали из системы клуба по достижении половой зрелости. Одной из причин, по которой к работе комиссаров был привлечён Давидс, родившийся в Суринаме, было стремление лучше понять этот процесс и причины, за ним стоявшие. В ходе спора на повышенных тонах я задал ему вопрос о его роли в совете. Зная себя, скажу, что, вероятно, я не стеснялся в выражениях, как всегда это делал в бытность игроком и тренером, потому что в спорте высочайшего уровня иначе нельзя. Всегда нужно говорить то, что думаешь, в разговорах тет-а-тет уж точно, и я, наверное, был весьма прямолинеен в своих заявлениях. Комментарии, которые я дал, не имели никакого отношения к цвету его кожи и касались исключительно его работы в должности комиссара. Однако самым отвратительным в этой ситуации было то, что председатель совета комиссаров, с которым я общался в членском совете несколькими часами ранее, позвонил в редакцию телепередачи и подтвердил всю эту историю с расизмом. Он не сказал об этом мне, хотя в другой комнате уже были подготовлены камеры для записи интервью с Эдгаром. Всё это происходило спустя четыре месяца после наших с Давидсом разногласий, и, несмотря на то что совет комиссаров неоднократно проводил собрания в этом временном промежутке, данный вопрос ни разу не поднимался. Если бы обвинения в расовой дискриминации действительно имели под собой почву, любой мало-мальски достойный председатель разрешил бы эту ситуацию задолго до следующего собрания совета, а не откладывал её решение на четыре месяца.

Было и ещё кое-что. Когда меня приглашали в совет комиссаров, я прекрасно понимал, что не имею права писать что-либо в своей газетной колонке о политике «Аякса» и внутренних вопросах клуба. Посему было странно, что человек, сообщивший мне об этом, позвонил мне после выхода в эфир программы NOS, чтобы подтвердить или опровергнуть слухи о том, что якобы произошло на собрании совета комиссаров. Было удивительно увидеть, как далеко некоторые люди были от фундаментальных ценностей, которые символизировал клуб. По мне, худшим в этом было то, как высокомерно они относились к футболистам, поигравшим на самом высоком уровне, но они уже обошлись аналогичным образом с Данни Блиндом, так что следовало ожидать того же.

За годы плохого управления «Аякс» потерял колоссальное количество денег и допустил невообразимое количество ошибок, но люди, на чьей совести был этот глобальный провал, все равно стремились взять в свои руки всё, до чего могли дотянуться, пока такие люди, как я и Линг, терпели серьёзный ущерб. Несмотря на то что я привык к вещам такого рода, эта ситуация была наихудшей из всех, что мне доводилось переживать прежде.

Несколько дней спустя, в конце 2011 года, новостные агентства сообщили о том, что Луи ван Гал назначен на пост генерального директора клуба. Я ничего не знал об этом решении, хотя как комиссар должен был быть проинформирован. Председатель парировал тем, что до меня было невозможно дозвониться или я намеренно игнорировал его звонки, но во всём этом не было ни капли правды. То, как запятнали наши с Лингом имена, клеветническое отношение к футболистам на собрании членского совета и процедура назначения Ван Гала – на мой взгляд, всё это были чёткие сигналы, свидетельствовавшие о том, что игроков, а значит, и клуб обманули; у меня было впечатление, что со мной специально решили не советоваться. Мы сочли, что, назначив Ван Гала, совет поступил незаконным образом, а потому бывшие игроки в администрации «Аякса» решили инициировать судебное производство в отношении четырёх комиссаров разом, ссылаясь на совет комиссаров, а не на клуб «Аякс» в целом. Мы хотели послать ясный сигнал, что спортсмены более не позволят переступать через себя, и тот факт, что молодое поколение «аяксидов» захотело присоединиться к нам в этом деле, лишь укрепил моё стремление продолжать борьбу с несправедливым отношением к клубу со стороны комиссаров. Теперь я был ещё более убеждён в том, что моё поколение должно было отступить на задний план, чтобы занять роль советников при новой и амбициозной группе бывших футболистов во главе клуба, чьей главной миссией стало бы возвращение «Аякса» в элиту европейского футбола.

Решение начать судебное производство не имело никакого отношения к личности Ван Гала, только к тому, как управлялся клуб. Ван Гал и я были мужчинами почтенного возраста, которые должны были передать свой опыт новому поколению, но решать, пользоваться им или нет, предстояло им. Необязательно было делать так, чтобы престарелые люди вроде Ван Гала и меня брали в руки бразды правления и входили в совет. Я всегда очень ясно давал понять, что это никому не пойдёт на пользу и делать это вовсе ни к чему. В клубах по всей Европе молодые экс-футболисты приходили на статусные должности. Для начала я намеревался сделать «Аякс» клубом, задающим в этом отношении тренд в Голландии, я хотел превратить «Аякс» в спортивную организацию, которой управляли бы спортсмены, – это входило в «План Кройффа», но я сам был бы при этом гордым зрителем. Но все наши благие намерения были подорваны. Тот факт, что мы по-прежнему верили в свою миссию, был очевиден, когда мы приняли коллективное решение начать судебное разбирательство. Поскольку не мы одни считали, что они чинят хаос в клубе, доводя его масштабы до невообразимых; клуб и болельщики разделяли наши чувства. Когда такие великие «аяксиды», как Эдвин ван дер Сар, Деннис Бергкамп, Рональд де Бур, Брайан Рой, Вим Йонк, Марк Овермарс и многие другие, встали на защиту клуба, я решил, что «Аякс» тем самым получил самый лестный комплимент, какой только мог.