Дуглас Смит - Распутин. Вера, власть и закат Романовых

Матрена и Пхакадзе обручились, но Распутину этот союз не нравился. Отец и дочь начали ссориться, Распутин пригрозил отправить Матрену назад в Покровское, подальше от жениха. Матрене казалось, что Распутин уверен: Пхакадзе использует ее, чтобы подобраться к нему, и его ревнивая натура сделает ее жизнь несчастной 34. Распутин изо всех сил старался удержать дочь от свиданий с этим человеком. Ей не позволяли выходить без сопровождения сестры или Дуни Печеркиной. В доме постоянно находилась учительница французского, и Распутин следил, чтобы она всегда присутствовала на всех чаепитиях. В то же время Распутин и сам подыскивал дочери мужа. Его старый друг по Казани, Николай Соловьев, ставший казначеем Святейшего синода, со своей женой Елизаветой теперь жил на Гороховой улице в доме 69. Распутин решил свести Матрену с их сыном Борисом. Борису было двадцать три года, и он служил подпоручиком.

Борис жил в Симбирске и готовился поступить в семинарию, но в 1914 году его призвали в армию. Во время отступления в Карпатах в 1915 году он был ранен. Поскольку участвовать в боевых действиях он уже не мог, его вернули в Петроград. В том же году он познакомился с Распутиным и стал бывать в его доме – чаще всего он приходил к Марии и Варваре. Девушек он считал очень милыми и добрыми. У него было несколько разговоров с Распутиным, он советовался с ним о своем будущем. Распутин внимательно его выслушал, сказал, чтобы юноша не волновался, молился Богу, слушал свое сердце – и все будет хорошо. Борис видел, что нравится Распутину. Распутин был ему симпатичен. Они встречались всего несколько раз, но Борис преисполнился глубокого уважения к этому человеку. Следователю Николаю Соколову в Чите в 1919 году он говорил: «Столько любви и доброты было в этом человеке, и так ярко эти качества в нем проявились, что он, к стыду моему, стал значить для меня больше, чем собственный отец» 35.

Судя по мемуарам Матрены, Борис влюбился в нее с первого взгляда. Он был представлен императрице, и она одобрила этот союз. Пхакадзе безумно ревновал и даже угрожал похитить Матрену и бежать с ней на Кавказ 36. Ходили слухи, что Пхакадзе пытался даже покончить с собой. После нескольких месяцев переживаний и страданий Матрена порвала помолвку, но выходить замуж за Бориса отказалась 37.

Пока Распутин занимался любовной жизнью дочери, Россия готовилась к крупнейшей военной кампании. Бывший военный министр Поливанов сумел восстановить армию после катастрофических поражений 1915 года. Весной 1916 года строились планы мощного и неожиданного наступления на Юго-Западном фронте под руководством генерала Алексея Брусилова. Брусиловский прорыв стал величайшей победой войны. Армия Франца-Иосифа была практически уничтожена. Серьезная подготовка к этой операции шла несколько месяцев. Для успеха кампании жизненно важен был элемент неожиданности, поэтому Николай старался не рассказывать об этом Александре. 22 марта он все же написал ей детали военного плана, добавив: «Прошу тебя, никому об этом не говори». Александре было совершенно ясно, кого он имеет в виду. Но Распутин уже знал обо всем. Он даже подарил Николаю икону в знак «благословения» кампании 38.

Наступление началось 22 мая (по старому стилю) с мощного артобстрела. Затем 650 тысяч солдат двинулись в наступление на вражеские окопы под густой дымовой завесой. Австрийцы были смяты. Всего за неделю русские взяли в плен половину австрийской армии на Восточном фронте. Франц Конрад фон Хотцендорф, начальник штаба армии Габсбургов, быстро понял опасность ситуации. Ему было ясно, что вскоре придется просить мира, – иначе армия будет полностью разгромлена. Успеху брусиловской кампании могло способствовать мощное наступление на немцев армий генералов Алексея Эверта и Алексея Куропаткина, командующих Северо-Западным и Северным фронтами. Но оба генерала мешкали, что дало немцам возможность послать австрийцам подкрепление. И это не позволило добиться полной победы 39.

17 июня Александра писала Николаю: «[…] наш Друг шлет благословение всему православному воинству. Он просит, чтобы мы не слишком сильно продвигались на севере, потому что, по его словам, если наши успехи на юге будут продолжаться, то они сами станут на севере отступать, либо наступать, и тогда их потери будут очень велики, если же мы начнем там, то понесем большой урон. […]». В конце июля, когда Распутин вернулся из Сибири, Александра написала Николаю, чтобы поделиться с ним его размышлениями по поводу войны: «Он находит, что, во избежание больших потерь, не следует так упорно наступать, – надо быть терпеливым, не форсируя событий, так как в конечном счете победа будет на нашей стороне, – можно бешено наступать и в два месяца закончить войну, но тогда придется пожертвовать тысячами жизней, – а при большей терпеливости будет та же победа, зато прольется значительно меньше крови». Хотя забота о человеческой жизни вызывает уважение, стратег из Распутина вышел плохой. Он не имел представления о военной стратегии, но его слова никак не повлияли на решение Эверта и Куропаткина отказаться от наступления. Брусиловская кампания провалилась и стоила жизни тысячам русских солдат.

Распутин продолжал давать военные советы Николаю и в сентябре. 21 сентября Николай писал Александре, что ситуация «безнадежна», поэтому он велел Алексееву приказать Брусилову прекратить наступление. На следующий день Николай изменил свое мнение и согласился позволить Брусилову продолжить кампанию. Изумленная Александра отправила ему телеграмму: «Он [Распутин] одобрил твой начальный план прекратить и начать в другом месте. Теперь ты пишешь иное. Да поможет нам Бог». 24 сентября она снова написала о том, что Распутин изменил мнение и «очень доволен» новым планом. Николай счел себя обязанным ответить на слова Распутина. Он написал, почему решил возобновить нападение, и описал детали кампании, но затем добавил: «Эти подробности только для тебя одной – прошу тебя, дорогая! Передай ему только: папа приказал принять разумные меры!» Но Распутина это не удовлетворило. 26 сентября Александра писала: «Наш Друг скорбит о том, что тебя не послушали (Брусилов), так как твоя первая мысль была верной, – такая жалость, что ты уступил! Твой дух был прав, желая перемены. Он приподнял образ Богоматери и благословил тебя издали, сказав: “Да воссияет солнце там”». На следующий день Николай снова написал, чтобы подтвердить свое решение позволить Брусилову продолжить наступление. Но Александра и Распутин его не слушали. 11 октября императрица писала: «Наш Друг сказал, что дело не пойдет на лад, пока твой план [прекращение Брусиловского прорыва] не будет приведен в исполнение» 40.